Записки военного советника в Египте

Так пункт за пунктом выбрасывал я минуты, а когда сложил, осталось час пять минут.

— Согласен, мистер Усэма? — спросил я.

— На бумаге согласен. Надо практик.

— Хорошо. Проведем учение с батареей. На одну батарею хороших машин хватит. Пригласи на учения офицеров штаба и батарей. Пусть видят, что будет хорошо и что плохо.

— Я приказ, — ответил мистер Усэма на мои предложения.

Надо отметить, что в разговоре с мистером Усэмой и другими арабами, хоть немного знавшими русский язык, приходилось сознательно упрощать свою речь, избегать синонимов, а порой искажать слова, так как некоторые из них в другом падеже или лице становились непонятными. Так «многовато» превратилось в «много ваты» и тому подобное.

Для первого учения выбрали первую батарею. Договорились, что я выеду на батарею и там проведу занятия на песке, то есть расскажу, в какой последовательности что делать, и на песке с помощью разноцветных камней изображу графически ход учения по этапам. А еще через день проведем показное учение.

Занятия, на мой взгляд, прошли успешно. Но мистер Усэма после занятий сказал, что учений проводить нельзя.

— Мы прикрываем объект. Если налетит авиация, а батареи не будет. Это нехорошо.

— А если не будем учить, то полк не сможет наступать. А ты говоришь, нада война, — в тон ответил я. — Сам-то ты понимаешь, что нужно провести учения?

— Понимай.

— Тогда звони командиру бригады. Я надеюсь, он тоже поймет.

Не знаю, звонил ли мистер Усэма или нет, но через несколько дней сообщил, что учения проводить можно.

Учения начались успешно. Расчет мой подтверждался на практике. Но с СПО вышла заминка. Подошедший ЗИЛ-157 не мог вытащить ее из глубокого окопа. Колеса буксовали в песке. А причина была простой. Во время работы СПО вибрация от мотора загоняла колеса в песок все глубже. Аппарель была крутой и тоже песчаной. ЗИЛ задними колесами находился в аппарели и тянул не только СПО, но и себя в гору, а троса для буксирования не оказалось. Подогнали второй тягач, но и это не помогло. Только когда принесли от орудия, уже стоявшего на шоссе, трос, СПО вытащили из окопа. Провозились с СПО ровно час, и все мои расчеты рухнули.

Мистер Усэма торжествовал.

— Это практик.

— Да, это практик, — согласился я, — столько камней валяется кругом, а уложить их на дно окопа и на аппарель некому. Наверное, потому, что это нужно делать практически.

Я не стал напоминать мистеру Усэме, что и про окопы, и про тросы уже много раз говорил ему и командирам батарей. Я щадил его самолюбие и не хотел, чтобы он тут же наказал командира батареи. А самолюбия у мистера Усэмы было несколько больше нормы.

Он понял. Собрал командиров батарей и что-то быстро (чтобы я не понял) и сердито стал им говорить. Но я все понял несколько позже. Во всех батареях, там, где нужно, были уложены камни, появились тросы.

Вскоре мистер Усэма убедился, что все батареи могут за час сменить позицию и подготовиться к стрельбе.

— Я думал, что польк отличный. Это было неправильно. Теперь польк отличный. Это правильно? — говорил он мне.

— Хороший полк, — стоял я на своем. И видя, что это обижает мистера Ус эму, добавлял: Вот если еще устраним недостатки, тогда будет отличный полк.

При этом я перечислил недостатки.

— Это невозможно. Ти хочешь, как у вас. У меня нет всего, что у вас.

— Но к этому надо стремиться, — убеждал я мистера Усэму. — Надо еще много работать.

— Я много работай. Ти знаешь это.

Что и говорить, любит мистер Усэма прихвастнуть, любит быть впереди, любит чтобы его хвалили. Переживает за недостатки и упреки. Но мне это не мешало, а помогало. Только всегда нужно было быть настороже и не перейти невидимую грань, за которой начинаются обиды, недоверие и отчужденность. И при всем этом говорить. не всегда приятную правду. Но если друг не скажет правду, то кто ее скажет?

Ради дела приходилось выбирать выражения, место и время, чтобы сохранить дружеские отношения и убедить офицеров в своей правоте. Учения с батареями проходили успешно. Меня радовало то, что и офицеры, и солдаты с большим желанием и интересом выполняли все мои советы и требования. Кроме того учения вносили разнообразие в монотонную окопную жизнь.

Иногда делали, как говорится, «все правильно, но наоборот». Живо выслушивали мои замечания и с готовностью повторяли неудавшийся маневр. Обычно подобные учения с остановками, вводными, повторениями занимали 3–4 часа. Это немного, но… жара. Жалко было смотреть на солдат в противогазах, в накидках, когда и так пот заливал глаза, пересыхало горло. Но так было нужно, и все понимали это.

Зато и я получил большое удовлетворение, когда полк совершал марши на несколько сот километров без происшествий и точно по рассчитанному графику. Я выразил по этому случаю свое одобрение, и мистер Усэма буквально расцвел в улыбке. Я напомнил ему марш батареи в Гордагу.

— Это был хороший урок, — ответил мистер Усэма. Ответ прозвучал искренне. Заслуги мистера Усэмы и двух командиров батарей были отмечены орденами «За храбрость» 1-й степени. Ордена вручал президент Анвар Садат в Каире.