Записки военного врача

Этот известный хирург-клиницист, профессор, возглавлявший одну из кафедр Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова в Ленинграде, был крупным специалистом по наиболее сложным проблемам травматологии и ортопедии. Вскоре после нашей встречи, увидев, что я рассматриваю списки раненых, подготовленных к эвакуации в тыл, и выздоравливающих — к выписке в запасной полк, он задал свои первые деловые вопросы, которым, замечу, не было конца все семь дней его пребывания в госпитале.

Прежде всего Семен Семенович поинтересовался, сколько в процентном отношении раненых после пребывания в госпитале направляется в полк и сколько эвакуируется в тыл. Я ответил, что у нас эти пропорции неравнозначны и они не в пользу тех, кого отправляем в полк, потому что наш госпиталь для тяжелораненых. Основная масса их — с повреждением бедра и крупных суставов, есть и с другими комбинированными ранениями. Мы стремимся к резкому уменьшению инвалидности, увеличению количества восстановительных операций и спасению людям жизни. Далее я отметил, что многие из наших раненых страдают от разнообразных осложнений огнестрельных повреждений. Эти осложнения обычно возникают по дороге в госпиталь. Поэтому удельный вес выписываемых в полки незначителен. Легкораненым, собственно, не место в нашем госпитале, да вот при сортировке об этом порой забывают.

Когда мы расположились в комнате, отведенной для гостя, он, закурив, стал с увлечением говорить о предстоящем седьмом пленуме ученого медицинского совета при начальнике Главного военно-санитарного управления, где будут обсуждаться проблемы восстановительной хирургии.

— Это очень важный вопрос, правильное решение которого поможет быстрее поставить на ноги многих из тех, кто пострадал от вражеского оружия. Возможности восстановительной хирургии еще далеко не исчерпаны, мы только открываем их для себя.

И осведомился, обратившись ко мне:

— Ну а конкретно, кого и куда отправляет сегодня госпиталь?

— Всего должны уехать сегодня 320 человек. 260 из них — это тяжело раненные в крупные суставы и бедра, причем 45 перенесли тяжелый раневой сепсис, 120 — с поврежденными конечностями перенесли резекцию крупных суставов, преимущественно коленного и локтевого. Затем значительная часть раненых страдала газовой инфекцией, обморожениями и эрозийными кровотечениями. Наконец, у 57 раненых были комбинированные ранения конечностей, шеи, лица, грудной и брюшной полостей. Само собой, все раненые обработаны хирургически, сепсис ликвидирован, почти на исходе имевшиеся у них тяжелые осложнения, все окрепли и готовы к транспортировке.

Относительно того, куда отправляют наших раненых, мне нечего было сказать. Я знал только, что мы их вывозим к военно-санитарным поездам: № 1111, начальником которого является военврач 3-го ранга Эпштейн, № 1119 — военврач 3-го ранга Ярцев и № 1156 — военврач 3-го ранга Ткаченко. Конкретные места назначения этих поездов определяются в пути, по соответствующим приказам. Об этом я и доложил генералу.

Тут же у него возник новый вопрос:

— Скажите, кроме ампутации бедра, какой процент тугоподвижности поврежденных суставов?

Вопрос простой, но данных для ответа у меня не было, что я и сказал. А Гирголав начал излагать свои мысли по поводу таких ранений, новые для нас и важные для нашего дела.

— Да, — говорил он, — лечение последствий иммобилизации (т. е. неподвижного состояния конечности) — дело трудное, но тем не менее есть основания надеяться на успех в 10 процентах. Остеомиелиты бедра, несмотря на их упорство, также при надлежащем лечении смогут быть процентов на 20 излечены, особенно принимая во внимание ту малую активность хирургов тыла, которая была установлена на последнем госпитальном совете.

Восстановительная хирургия очень нужна на войне, и то, что как бы мимоходом рассказывал о ней Семен Семенович, было очень существенно для нас. Он отметил далее:

— Неправильно сросшиеся переломы и ложные суставы требуют чаще всего оперативных вмешательств, однако эффект от них мы ожидаем скромный — менее 7 процентов. Повреждения мягких тканей в подавляющем большинстве случаев представляют собой повреждения нервов. Практика показывает, что хотя на успех можно рассчитывать в 40 процентах, однако сроки лечения весьма значительны.

Я видел, что генерал уже немолод, устал с дороги, вероятно, голоден, поэтому предложил завтрак. За столом продолжался разговор, начатый Гирголавом. В заключение он подчеркнул, что история поставила нас, советских военных врачей, на особое место. Мы теперь убедились, что оказались впереди военных врачей наших врагов, хотя германская медицинская наука всегда была весьма высока. Мы имеем силы стать в военно-полевой хирургии на первое место и впереди англичан, американцев. Если всех воинов Красной Армии, сказал он, вдохновляет мужественный образ Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова, то нас, военных медиков, еще и образ великого русского хирурга Николая Пирогова.