Записки врача общей практики

Пока тюремные надзиратели ходили за веревкой, время тянулось невыносимо медленно. Петер Штульпнагель склонился над Дунканом Уорнером и что-то прошептал на ухо. Головорез удивленно вскинул голову.

— Правда? — уточнил он недоверчиво.

Немец кивнул.

— Что, совсем никак?

Петер покачал головой, и заговорщики рассмеялись, как будто только что поделились друг с другом великолепной шуткой.

Наконец принесли веревку. Судебный исполнитель собственноручно соорудил петлю и накинул на шею осужденного, а затем с помощью двух надзирателей и помощника вздернул преступника под потолок. Представляя собой жуткое зрелище, тот провисел так полчаса, после чего в торжественной тишине его сняли и один из надзирателей отправился за гробом. Однако, ко всеобщему удивлению, едва Дункан Уорнер коснулся ногами пола, он сразу поднял руки, ослабил петлю и глубоко, с удовольствием вздохнул.

— У Пола Джефферсона торговля идет отлично, — заметил он невозмутимо. — Пока там висел, видел толпу возле его лавки, — он кивнул на крюк.

— Немедленно вздерните осужденного снова! — в гневе вскричал судебный исполнитель. — Все-таки надо его прикончить!

Спустя мгновенье жертва опять повисла под потолком.

На сей раз Дункана Уорнера продержали в петле целый час. И снова, спустившись, он почувствовал себя прекрасно.

— Старина Планкет слишком часто заглядывает в салун «Аркадия», — сообщил он словоохотливо. — За час трижды вошел. А ведь у него большая семья — пора бы старине Планкету бросить пить.

Ситуация складывалась невероятная, но мы ничего не могли изменить. Этот человек давно должен был умереть, но вместо этого болтал, как самый живой из присутствующих. Все мы стояли вокруг и изумленно на него смотрели, однако судебный исполнитель Карпентер так легко сдаваться не собирался. Жестом он приказал всем отойти, чтобы осужденный остался в одиночестве.

— Дункан Уорнер, — медленно и веско проговорил мистер Карпентер, — вы здесь для того, чтобы исполнить свою роль, а я должен исполнить свою. Ваша цель заключается в том, чтобы выжить, а моя — в том, чтобы исполнить приговор суда. С электричеством вы нас победили: отдаю должное. И с веревкой тоже. И вот теперь мне предстоит самому осуществить то, что до сих пор осуществить не удалось.

Произнося торжественную речь, Карпентер достал из кармана пальто шестизарядный револьвер и выпустил всю обойму в преступника. Комната до такой степени наполнилась дымом, что некоторое время мы ничего не видели, но когда дым рассеялся, Дункан Уорнер по-прежнему стоял на том же месте и с отвращением смотрел на свой пиджак.

— Должно быть, там, откуда вы родом, одежда стоит очень дешево, — проворчал он, — а мне пиджак обошелся в тридцать долларов. Посмотрите только, во что он превратился. Шесть дырок спереди — уже плохо, но ведь четыре пули прошли навылет, так что и спина выглядит мерзко.

Судебный исполнитель выронил револьвер, бессильно опустил руки и застыл в полном недоумении.

— Может быть, кто-нибудь из вас, джентльмены, объяснит мне, что все это значит? — глядя на членов комитета, жалобно и беспомощно пробормотал он.

Петер Штульпнагель сделал шаг вперед.

— Я готов объяснить, — произнес он уверенно.

— Вы здесь единственный, кто что-то понимает.

— Я единственный, кто что-то знает. Я пытался предупредить этих джентльменов, но поскольку они не захотели меня слушать, предоставил им убедиться на собственном опыте. Своим электричеством вы настолько увеличили жизненную силу этого человека, что теперь смерть не коснется его на протяжении нескольких веков.

— Веков!

— Да, чтобы исчерпать огромную нервную энергию, которой вы его зарядили, потребуется несколько столетий. Электричество — это жизнь, и вы до предела заполнили батареи мистера Уорнера. Возможно, лет через пятьдесят вам удастся его казнить, но, честно говоря, я совсем в этом не уверен.

— Боже милостивый! — воскликнул судебный исполнитель Карпентер. — Что же мне с ним делать?

Петер Штульпнагель пожал плечами.

— Полагаю, неважно, что вы сделаете сейчас, — ответил он. — Может быть, удастся вытянуть электричество обратно? Что, если подвесить его за пятки?

— Нет-нет, об этом не может быть и речи. В Лос-Амигосе мы его держать больше не будем, — решил Карпентер. — Пусть отправляется в другое место. Возможно, тюрьма строго режима его сломает.

— Напротив, — возразил Петер Штульпнагель. — Скорее, он сломает тюрьму строгого режима.

Вот так мы потерпели полное фиаско и в течение долгих лет старались как можно реже упоминать этот случай. Но теперь он уже получил огласку, а потому считаю, что у вас может возникнуть желание отметить его в своей записной книжке.

История черного доктора