Записки врача общей практики

— Согласен, — произнес я.

— Но я протестую, — возразил Петер Штульпнагель.

— В таком случае решение остается в силе, а ваш протест будет зарегистрирован в протоколе, — заключил председатель комитета, и заседание завершилось.

Казнь проходила на глазах очень малого числа зрителей. Конечно, присутствовали мы, четверо членов комитета, и исполнявший наши указания палач. В зале также находились следующие лица: судебный исполнитель, управляющий тюрьмой, капеллан и три репортера. Зал представлял собой расположенную в пристройке к центральной электростанции небольшую комнату с кирпичными стенами. Прежде помещение использовалось в качестве прачечной, а потому было снабжено печью и котлом. Помимо них стоял лишь стул для осужденного, с большой металлической подставкой для ног, к которой был присоединен толстый изолированный провод. С потолка свисал другой провод: его предстояло подключить к небольшому металлическому пруту, торчавшему из шапочки, которая надевалась на голову осужденного. Когда процедура подключения завершилась, настал роковой час Дункана Уорнера.

В торжественной тишине мы ждали появления преступника. Побледневшие инженеры нервно возились с проводами. Даже закаленный опытом судебный исполнитель чувствовал себя неловко: одно дело — привычная виселица, и совсем другое — столь мощное техническое воздействие на плоть и кровь. Что же касается газетчиков, то их лица выглядели белее лежащих перед ними листов бумаги. Единственным, на кого знаменательные приготовления не произвели ни малейшего впечатления, оказался маленький немецкий чудак. С улыбкой на губах и хитрым блеском в глазах он преспокойно переходил от одного из присутствующих к другому. Более того, время от времени разражался громким смехом, так что капеллану даже пришлось напомнить ему о неуместности веселья.

— Как вы можете до такой степени забыться, мистер Штульпнагель, чтобы шутить и смеяться в присутствии смерти? — укоризненно проговорил он.

Однако немец ничуть не смутился.

— Если бы смерть действительно стояла рядом, я не позволил бы себе шутить, — возразил он. — Но поскольку ее здесь нет, я волен делать что хочу.

Непочтительный ответ непременно вызвал бы еще более строгое осуждение со стороны капеллана, но в этот самый момент дверь распахнулась и два тюремных надзирателя ввели осужденного. Дункан Уорнер быстро огляделся, решительно шагнул вперед и сел на стул.

— Включайте! — скомандовал он громко.

Было бы жестоко держать человека в ожидании казни. Капеллан шепнул на ухо несколько слов, служащий надел на голову преступника металлическую шапку, а потом все затаили дыханье: провод соединили с металлическим прутом.

— Черт возьми! — воскликнул Дункан Уорнер. Тело его потряс настолько мощный удар током, что он подпрыгнул на стуле. Но не умер. Напротив, глаза заблестели еще ярче, чем прежде. Во внешности произошло одно-единственное, хотя и весьма существенное изменение: волосы и борода утратили черный цвет, став белыми, как снег. Но никаких других признаков разложения плоти не появилось. Кожа осталась гладкой, блестящей и полной жизни, как у здорового ребенка.

Судебный исполнитель укоризненно посмотрел на членов комитета.

— Кажется, джентльмены, произошла какая-то неполадка, — заметил он неодобрительно.

Мы втроем вопросительно переглянулись.

Петер Штульпнагель задумчиво улыбнулся.

— Думаю, что необходимо повторить попытку, — предположил я.

Провода вновь соединили, и Дункан Уорнер опять подпрыгнул на электрическом стуле. Но если бы он не остался на месте, никто бы его не узнал: волосы и борода мгновенно покинули голову, и теперь комната напоминала парикмахерскую субботним вечером. Преступник сидел с теми же блестящими глазами и сияющей отменным здоровьем кожей, но теперь с чисто выбритым подбородком без тени щетины, а череп его стал похож на головку голландского сыра. Он принялся вращать левой рукой — сначала медленно и осторожно, но постепенно все увереннее и увереннее.

— Надо же, — произнес он удивленно, — этот сустав пыталась лечить добрая половина докторов Западного побережья, но ничего не получилось. А сейчас смотрите: рука как новенькая. Да еще и гибкая, словно ветка корицы.

— Похоже, вы чувствуете себя неплохо? — уточнил старый немец.

— Лучше, чем когда-либо в жизни, — жизнерадостно ответил Дункан Уорнер.

Ситуация становилась болезненно напряженной. Судебный исполнитель взглянул на членов комитета. Петер Штульпнагель усмехнулся и удовлетворенно потер руки. Инженеры почесали в затылках. Лысый преступник довольно помахал переставшей болеть рукой.

— Полагаю, необходим еще один удар током… — начал председатель комитета.

— Нет, сэр, — перебил судебный исполнитель. — Для сегодняшнего утра вполне достаточно глупостей. Мы собрались здесь, чтобы исполнить смертный приговор, и казнь состоится.

— Что же вы предлагаете?

— Смотрите, в потолке торчит очень удобный крюк. Принесите крепкую веревку, и покончим с затянувшейся процедурой.