Записная книжка Дэша и Лили

А разве мы уже не танцуем? Разве все это – не танец? Мы ведь только и выделываем словами разные па: спаррингуемся, строим планы, оставляем все на волю случая? И хореография-то порой уже придумана. Некоторые па известны веками. А остальные… остальные спонтанны. Они решаются местом действия и мгновением между прошлым и будущим, до окончания музыки.

«Я пытаюсь открыться опасности».

Я не опасен. Только выдуманные истории опасны. Только наши измышления. Особенно когда они переходят в ожидания.

«Пора мне познать жизнь вне этой записной книжки».

Неужели ты не видишь? Мы и так ее познаем.

«Мне очень жаль».

Не о чем жалеть. Не за что извиняться. Не нужно говорить: «Игра окончена». Твое разочарование печалит меня.

А затем Марк Стрэнд:

«Мы читаем историю наших жизней,

Словно сами ее прожили,

Словно сами ее написали».

Марк Стрэнд, чьи самые известные три строчки:

«В поле

Я отсутствие

Поля…»

Я достал четвертую открытку и написал:

Открытка № 4: Таймс-сквер в канун Нового года

В поле я – отсутствие поля. В толпе – отсутствие толпы. В мечте – отсутствие мечты. Но я не хочу отсутствовать. Я хочу быть. И я двигаюсь вперед. Порой меня хмелит хорошее настроение. Порой – восхищает хитросплетение слов и жизней. И я хочу быть частью этого хитросплетения. «Игра окончена», – написала ты, и я не знаю, что меня больше задело: то, что, по твоим словам, игра окончена, или то, что ты называешь это игрой. Все закончится тогда, когда один из нас навсегда оставит у себя записную книжку. И все это – игра, только если в нашей переписке отсутствует смысл. А мы уже давно перешагнули эту черту.

Осталось еще две открытки.

Открытка № 5: Эмпайр-стейт-билдинг на рассвете

Мы и есть история наших жизней. И пишем ее в записной книжке. Что важно, эта история не выдумка, а правда. Во всяком случае, очень близка к ней. Я не хочу, чтобы наша переписка или наша дружба закончилась всего лишь из-за неблагоприятной встречи. Давай назовем случившееся незначительным инцидентом и забудем о нем. Не думаю, что нам нужно пробовать встречаться в реальной жизни. В нашем общении столько свободы. Пусть встречаются друг с другом наши слова. (Смотри следующую открытку.)

Последнюю открытку я оставил для следующего задания.

Позвонили в дверь. Пришел Бумер. Я поспешно накорябал указания для Лили.

– Ты дома? – закричал Бумер.

– Нет! – прокричал я в ответ, прикрепляя открытки скотчем к страницам записной книжки.

– Ну серьезно! Ты там? – забарабанил в дверь друг.

Как вовремя он явился. Его-то и отправлю со следующим заданием. Как бы мне ни хотелось увидеть Лилиного снеговика, я знал, что стоит заговорить с ее бабушкой или переступить порог ее дома, и я надолго там застряну. А дело с записной книжкой не требовало отлагательств.

– Бумер, мой друг, – начал я, – не против еще раз побыть моим «Аполло»?

– В «Аполло» только чернокожие поют[32], – отозвался он.

– Я о службе доставки. Побыть моим посланником. Курьером. Доверенным лицом.

– О, да пожалуйста. Дело касается Лили?

– Да, именно ее.

– Клево, – разулыбался Бумер. – Мне она нравится.

После вчерашнего неприятного общения с Тибо было приятно видеть искреннюю улыбку друга.

– Знаешь что, Бумер?

– Что, Дэш?

– Ты возрождаешь мою веру в человечество. А в последнее время я частенько думаю о том, как здорово окружать себя людьми, возрождающими в тебе эту веру.

– Такими, как я.

– Такими, как ты. И София. И Джонни. И Дов. И Лили.

– Лили!

– Да, Лили.

Меня тянуло написать историю моей жизни. В которой важен не сюжет. А главное действующее лицо.

Глава 16 Лили

29 декабря

Мужчины – самые непостижимые создания.