Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны

5 июля 1904 г. Кроме незначительных стычек между разъездами в расположении сил противника у Тована против нас не произошло особых существенных перемен. То же было и у Макумензы (Makumenza), и у Чаотао (Chaotao). Но вчера ранним утром там произошла очень ожесточенная схватка на дальних склонах Мотиенлинга, около четырнадцати миль отсюда. Два русских батальона, воспользовавшись туманом, атаковали один японский батальон, занимавший горный проход. Русские ходили три раза на ура, но, несмотря на то что они сражались храбро и дошли до штыкового боя, были отброшены и отступили на Иоширеи, что на Пекинской дороге. Японский батальон преследовал их до Кинкахоши (Kinkahoshi). У японцев убито пятнадцать человек и ранено один офицер и двадцать девять нижних чинов. Русские оставили на своей прежней позиции около тридцати убитых и до сорока раненых. Весь штаб армии положительно ломает голову, чтобы догадаться, в чем состояло намерение русских. Они говорят, что русским планам, видимо, недостает связи и общего управления.

Почему, спрашивают со всех сторон, русские отдали без единого выстрела такую великолепно укрепленную позицию, как Бунсуиреи и Мотиенлинг, а затем, спустя несколько дней, когда японцы прочно заняли высоты, опять появились там в сравнительно небольшими силами и пытались взять позиции обратно? Некоторые думают, что Куропаткин решил отступить, но Алексеев пересилил в последнюю минуту, и он решил держаться на занятых позициях. Это, кажется довольно правдоподобное объяснение...

Вскоре после моего возвращения из штаба ко мне зашел фуджии и сообщил, что он сделает необходимые распоряжения, чтобы я мог завтра поехать к месту сражения вместе с офицерами, принимавшими в нем участие. Это великолепно. Это можно назвать действительной любезностью с его стороны. Далее он сказал:

Общая обстановка необыкновенно интересна. Почему Куропаткин с семью или восемью дивизиями дожидается у Хайченга и Кайпинга? Нам кажется, что он подвергает себя большому риску быть окруженным. С какой целью послал он вчера силы, около пехотного полка? С целью попытаться отнять обратно Мотиенлинг, причем каждый солдат имел на себе почти семидневный запас продовольствия? Состоял ли его план в том, чтобы под прикрытием этой атаки сосредоточить свои главные силы, которые были против нашего фронта, и пойти кружным путем на соединение с Ренненкампфом? Тогда бы он был достаточно силен, чтобы нанести поражение 12-й дивизии и отрезать наши сообщения с Ялу? Или, может быть, он имеет в виду послать из какого-нибудь пункта к востоку от Харбина независимую колонну, которой будет указано целью действий Саймачи и которая своим приближением к этому пункту будет угрожать тылу и правому флангу нашей армии? Есть несколько данных, которые заставляют нас опасаться за это наше самое слабое место. Но такое движение должно занять несколько недель, а если тем временем Первая и Вторая армии выиграют сражение в окрестностях Хайченга, то наши восточные сообщения к Фенгхуангченгу и Ялу не будут причинять нам ни малейшего беспокойства, ибо мы будем в состоянии перенести их на Дальний и Ньючуанг. Однако должны же быть какие-нибудь причины, заставляющие Куропаткина намеренно оставаться в таком явно опасном положении. Ведь он человек умный, да и в штабе у него много способных людей. Таким образом мы чувствуем себя немного озабоченными и обеспокоенными; следствием нашей озабоченности и беспокойства может быть только одно ясное заключение, а именно, что настал момент, когда мы должны быть особенно благоразумными. Я указываю на благоразумие в особенности потому, что сознаю, несомненно, существующее для нас сильное искушение ринуться вперед. Мы теперь находимся от Ляояна только на расстоянии двух усиленных переходов, тогда как главные силы противника у Кайпинга находятся в действительности дальше нас от этого очень важного пункта. Все-таки мы не собираемся поступить опрометчиво, и, по счастью, нравственное состояние наших солдат стоит настолько высоко, что оно само по себе является лучшей нашей стратегией и тактикой.

Затем Фуджии сообщил мне, что вокруг Порт-Артура у Ноги теперь имеется три полных дивизии и что другая дивизия благополучно находится на своем пути (он не упомянул бы о ней, если бы она действительно высадилась) к Сиуену с целью соединения с 10-й дивизией, вместе с которой она составит Четвертую армию. Как только голова этой Четвертой армии выравняется с нами, мы пойдем впереди ее прямо на Ляоян. Это важные новости, но я обязан сохранить их в тайне и даже не сообщать моим британским офицерам, если мне придется с ними встретиться.