Записные книжки

Сам Бруннов, может быть, не плакал, но, без сомнения, унижался перед Английским кабинетом. При всем уме, который ему вообще приписывают и которого не опровергаю, потому что ума его не знаю, Бруннов не может иметь чувства народного достоинства. Он, как всякий выскочка, должен был изгибаться перед лордами и трусить перед ними, потому что он изгибается перед всеми высшими. Я видел его в Ораниенбауме:

Почтовая карета. – Прим. ред.

он был пластроном великих княгинь и фрейлин. Сказывают, что эту же роль играл он в Одессе при дворе князя Воронцова и у князя Орлова.

* * *

Женева, 31 мая

Прочитал в «Православном Собеседнике», издаваемом при Казанской духовной академии, январь 1859, две весьма замечательные статьи: 1) «Общество и Духовенство»; 2) «Голос древней русской церкви об улучшении быта несвободных людей».

В первой основная мысль та, что если справедлива пословица каков поп, таков и приход, то не менее справедливо сказать и наоборот каков приход, таков поп. Автор сознается, что большею частью духовенство наше не то, чем оно могло бы и должно бы быть, сильными красками изображает состояние нашего общества и положение в нем духовенства и остроумно и часто весьма дельно выводит из того, что виновато общество, если духовные лица не вполне отвечают призванию и обязанностям своим.

Кончается статья следующими словами: «Есть еще условия, чрезвычайно важные, которыми определяется значение духовенства, условия жизни его гражданской и государственной; ими не только обозначаются права духовенства по законам, но объясняется и действительное состояние его в обществе, гражданское и государственное. Но об этих условиях, как выходящих из пределов наших суждений, мы говорить не будем».

Не говорим, но из всей статьи слышно, что духовенству нашему недостает независимости, что и весьма справедливо. Духовенство наше на армейском положении. Есть между ними солдаты, обер- и штаб-офицеры, есть даже и генерал-аншефы, но все они без изъятия подчинены светской власти.

Статья написана в ответ на статью, напечатанную в «Журнале землевладельцев» и писанную столбовым дворянином. Ответ написан, кажется, архимандритом Иоанном, в Казани.

Во 2-й статье излагаются сильно и местами особенно резко, что в старину наше духовенство в действиях, проповедях, посланиях своих вступалось за крестьян перед царями и помещиками. Всё подтверждается историческими фактами и ссылками на изданные акты. Особенно на акты Кирилла Белозерского, Сильвестра, автора «Домостроя» и проч.

«В XVII веке совершилось укрепление несвободных людей к земле. В XVIII веке это укрепление возведено в крепостное право и, если можно так сказать, в душевладение. Век этот, столько же, если еще не более, мрачный, сколько и великий в нашей истории, век узурпаторства, преобладания сильных, разрознения сословий, век материализма и чувственных нравов, едва ли не был одним из самых тяжелых веков для нашего народа, для его низших классов. Так ныне об этом веке уже прямо говорят и пишут; нам можно о нем еще одну правду сказать. По идее гражданственности и иноземного просвещения, впрочем, плохо понятых, тогда уничтожено было в обществе духовенство, которое вследствие этого уничтожения стало и нравственно слабеть, упадать, утратило прежнее нравственное влияние на народ, сделалось раболепным, закоснело в школьной рутине, как бы замкнулось в своей касте».

Не как бы, а положительно.

* * *

В Москве приписывают падение Закревского не противозаконным действиям его в браке замужней дочери и в выдаче ей заграничного паспорта на имя княгини Друцкой, а тому, что он отстаивал дворянские и помещичьи права. Вследствие того сделали сильную демонстрацию: тысячи москвичей и иногородних дворян явились к нему в первые два дня отрешения его от должности с изъявлениями преданности, признательности и сожаления.

* * *

8 июня

Заживаюсь в Женеве наподобие того англичанина, который ездил из города в город за зверинцем и укротителем зверей и не пропускал ни одного представления. Он всё выжидал благополучного дня, когда один из зверей съест укротителя, а я всё выжидаю, чтобы очистились и выглянули горы. Вот четвертый раз, что я в Швейцарии, а гор всё еще не видел, так что начинаю худо им верить.

* * *

Был у меня сегодня Бунгенер. Разделение партий здесь есть разделение вовсе не мнений, а личностей и выгод, которые перетянули на свою сторону радикалы, то есть Фази и клевреты его. Все основные республиканские начала признаются и консерваторами. По мнению Бунгенера, беда консерваторов в том, что нет у них общей главы: при выборах голоса не соединяются на одной личности или на двух, потому что равно достойных и способных насчитаешь десятками. У радикалов одна личность, которая превышает все другие, – это Фази, и потому все выборы падают на него.

* * *