Записные книжки

Сингапур: опиумный сон. Передо мной расстилалась обсаженная высокими тополями дорога, такие дороги не редкость во Франции, и уходила она, белая и прямая, невероятно далеко; я и не думал, что глаз мой способен охватить подобное расстояние — а дорога в зеленых тополях бежала еще дальше. И тогда я вроде бы помчался по ней, и тополя пролетали мимо быстрее, гораздо быстрее, чем мелькают телеграфные столбы, когда едешь на скоростном поезде, а они все тянулись впереди, эти длинные ряды тополей. Потом они вдруг кончились, вместо них появились тенистые деревья с крупными листьями, каштаны и платаны; они стояли на приличном расстоянии друг от друга, а я уже не мчался сломя голову, я ехал не спеша и внезапно оказался на открытом месте; глянул вниз — далеко подо мною раскинулось серое спокойное море. Там и сям рыбацкие парусники шли в гавань. Подальше, на другой стороне залива, стоял красивый опрятный гранитный дом, в прилежащем парке возвышался флагшток. Должно быть, это был пост береговой охраны.

* * *

Он двадцать лет был министром-резидентом в одном из штатов Малайской федерации. Жил почта по-королевски. Отличался большими странностями и лютым нравом. Был деспотичен, вспыльчив и чрезвычайно груб. У него была жена-малайка и от нее, а также от других женщин множество детей. Наконец он ушел на пенсию, женился на женщине из Челтнема, где и осел; с той поры его и ее единственным желанием стало пробиться в высшее общество.

* * *

Чета Д.пригласила меня на обед, желая познакомить с друзьями — мужем и женой, которые на несколько дней приехали в Сингапур. Муж работал управляющим где-то в северной части Британского Борнео. Миссис Д. сказала мне, что прежде он был жутким пьяницей: ложась спать, еженощно брал с собой бутылку виски и к утру приканчивал ее. Он стал настолько несносен, что губернатор отправил его в отпуск на родину, пригрозив, что если он до возвращения не протрезвеет, придется уволить. Поскольку он был холост, губернатор посоветовал ему подыскать себе в Англии хорошую девушку и жениться на ней, а уж она не даст вольничать. Из отпуска он вернулся женатым и совершенно перевоспитанным. К спиртному больше не притрагивался.

Эта пара и явилась на обед. Он оказался большим толстым мужчиной с крупным мясистым лицом и плешивой головой; скучный напыщенный тип. Она была довольно миниатюрная, смуглая женщина, не молодая и не красивая, но живая и явно сметливая. Очень благовоспитанная. Из тех дам, каких пруд пруди в Танбридж-Уэллсе, Челтнеме или Бате. Эти женщины рождаются на свет старыми девами; кажется, что они никогда не были молодыми и, похоже, никогда не состарятся. Те двое были женаты уже пять лет и производили впечатление очень счастливой парочки. Полагаю, она пошла за него, просто чтобы выйти замуж.

Больше я их никогда не встречал, и они так и не узнали, в какую историю ненароком влипли, придя тогда на обед. Они навели меня на мысль написать рассказ, который я назвал «За час до файфоклока».

* * *

Ява.На вокзале под конвоем солдат-яванцев стояла кучка удрученного вида людей, трое мужчин и две женщины, все в наручниках. Арестованные оказались туземцами-христианами. Ввосьмером они отправились обращать в христианство сельских жителей. В одной деревне они стали проповедовать свое учение о мире и доброжелательности ко всем людям, и тут вождь вздумал с ними поспорить. Разгорелась жаркая дискуссия, и неожиданно главный проповедник ударил вождя. Завязалась драка. В нее вступили и женщины, вождя в конце концов убили. Тут началась всеобщая свалка, в которой погибли семь жителей деревни и три самозванных миссионера.

* * *