Записные книжки

Роман. Одна из тайн Б… заключалась в том, что она никогда не умела принимать, выносить или просто забывать болезнь и смерть. Отсюда ее глубинная отрешенность. Она заранее устала жить – просто жить, как живут другие, и хоть немного притворяться беззаботной и наивной для того, чтобы продолжать жить. И в глубине души она никогда не могла забыть. Ей не хватало наивности, чтобы совершить настоящий грех. Для нее жизнь – это время, сведенное лишь к болезни и смерти. И она не могла смириться со временем. Упорствовала в заведомо проигранной битве. А если и уступала, то ее уносило течением, тогда она походила на утопленницу. Она не от мира сего, она всем своим существом отвергала этот мир. Вот в чем причина.

* * *

Дордонь. Розовая земля, камни телесного цвета, красные рассветы, увенчанные чистым пением. За день цветок умирает и уже снова возрождается под косыми лучами солнца. По ночам заснувший карп спускается по плодовитой реке; стайки подёнок вспыхивают, словно факелы, подлетая к лампам на мосту, они оставляют на руках живое оперенье и покрывают землю своими крылышками и воском, из которых снова будет бить фонтаном неуловимая жизнь. То, что здесь умирает, не может исчезнуть навсегда. Это прибежище, верная земля. Путник, ты должен возвращаться сюда, в дом, где хранятся следы и память и все, что в человеке не умирает с его смертью, но возрождается в его детях.

* * *

Неправда, что сердце изнашивается – эту иллюзию создает тело.

* * *

О тех, кто жертвует счастьем во имя принципов. Они отказываются быть счастливыми помимо тех условий, которые заранее придумали для своего счастья. А если они случайно его обретают, их охватывает чувство растерянности, и вот они уже несчастны, потому что лишились своего несчастья.

* * *

Трагедия о целомудрии.

* * *

Роман. В. (она была выразительницей и моей истины): «Я ничего не хочу помимо того, что уже имею. Мое несчастье и наказание – в моей неспособности радоваться тому, что у меня уже есть».

* * *

Там же. Когда он был подростком, да и много лет спустя, в любви его привлекало одно – неизвестность. Он стремился к познанию. Отсюда множество приключений. Но приключения эти никогда не были абсолютно животными, у них всегда было начало, пусть и очень краткое. Этого начала зачастую вполне хватало для познания, особенно когда было мало что познавать, и если он все-таки соглашался на связь, он заранее знал, что она не принесет ничего большего.

Так, люди, достаточно высокомерные, чтобы с бо́льшим или ме́ньшим основанием верить в собственную самодостаточность, путали любовь и познание. Другие же осознавали свою ограниченность, и любовь их была единственной, ибо требовала от них всего, и требовала скорее бытия, чем познания.

* * *

Роман. А.В [50]., молодой американец, воевавший на войне (он был брошен на войну счастливым студентом-конформистом), приезжает в Париж. Он живет в Париже, проклиная Америку и страстно ловя отблески величия и мудрости, которые еще можно было прочесть на лице старой Европы. Богемная жизнь. С его лица сошел характерный для американцев лоск, оно утратило четкость. Появились круги под глазами. В конце концов он заболел и умер в грязном отеле. И тогда он воззвал к той Америке, которую все это время он не переставал любить, и к лужайкам Гарвардского университета в Бостоне, и звукам от ударов битами, и вечерним крикам, раздававшимся вокруг реки.

* * *

Роман. Первая часть: футбольный матч. Вторая часть: коррида.

* * *

Бывают вечера, сладость которых может длиться. Легче умирать, если знаешь, что такие вечера вернутся на землю и после нас.

* * *

Женщина, любящая действительно, всей душой, отдавая любви всю себя, без остатка, вырастает так безмерно, что нет ни одного мужчины, который не стал бы рядом с ней посредственностью, ничтожеством и скупердяем.

* * *

Роман. В темной комнате, уткнувшись носом в светящийся экран радиоприемника, слушал музыку ребенок.

* * *

Роман. Два персонажа: немецкий друг. – Марсель Э.

* * *

Абсурд – не в мире и не в нас, но в противоречии между миром и голым опытом. И точно так же мера – не в реальности, не в желании, но… Мера есть движение, преобразование абсурдного усилия.

* * *

Дневник графини Толстой [51].

С. 45. Как Т. писала дневник.

Т.: «Опять дневник, скучно».

Графиня, 9 октября 1862 г. (свадьба была 23 сентября): «Так противны все физические проявления», – и в декабре настоящий крик женской души: «Если б я могла и его убить, а потом создать нового, точно такого же, я и то бы сделала с удовольствием».

Апрель 63 г. «У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно – у меня никакой, напротив».

63 г. «Где я такой, какой я был», – говорил Т.

Сент. 67 г. «…я жалкая, растоптанная гадина, никому не нужная, никому не милая, ни на что не способная, с тошнотой и испорченными двумя зубами, с брюхом, дурным духом… и т. д.».

78 г. Мы узнаем, что Толстой читает за столом.

87 г. Он кричит, что его давно преследует мысль бросить семью.

90 г. Она тайком читает дневник мужа, который запирает его на замок.