Записные книжки дурака. Вариант посткоронавирусный, обезвреженный

Почему это происходит, для него загадка. То ли их привлекает, что автор, по большому счету, нецензурируем. Поскольку ни на государство, ни на Академию наук он не работает, никто запретить ему ничего не может. Хотя если ответ на вопрос предполагает выбалтывание информации, которая, по его мнению, не должна становиться достоянием широкой публики, ее от него никто не получит. Нет у народа, по его сугубому мнению, права на информацию, на которое так часто ссылаются болтуны и сплетники от массмедиа, которым глубоко наплевать на все и всех, кроме собственных гонораров. И выболтать они готовы кому угодно что угодно – был бы рейтинг. За что периодически и в кино, и в жизни получают по зубам. От того же Брюса Уиллиса в «Крепком орешке». А иногда не получают, что вызывает у автора искреннее сожаление. Как было, когда во время террористической атаки в Москве, во время спектакля «Норд-Ост», в прямом эфире обсуждалась подготовка спецназовцев к штурму здания. И всем им, говорливым, ничего за это не было. Хотя зря…

Автор понимает, что это, с точки зрения современных журналистов, модернизированных (а что до него – так изуродованных) по западному образцу, единственно верный стиль. Он их не винит. Просто интервью не дает. Поскольку стиль этот ему претит, вызывая ностальгию по фронтовым журналистам, которые понимают, что от того, что они скажут или напишут, зависят человеческие жизни. Но сколько их по сравнению со светскими хроникерами? Капля в море. И каждое пишуще-говорящее с микрофоном себя полагает потенциальным носителем истины в высшей инстанции. По крайней мере, пока его не послали прямым текстом или в язвительной полуприличной манере, в зависимости от пола и возраста. После чего некоторые из них осознают ситуацию и резко меняют тон, переставая притворяться кем-то, кроме того, кто они есть. Но в основном приходится посылать. Причем ты их посылаешь, а они к тебе возвращаются, как австралийский бумеранг. Ты его запустил подальше, а он прилетает и тебя же по голове. Охотничье счастье.

Возможно, все они отъявленные мазохисты. Так как если журналист задает идиотский вопрос (а это происходит куда чаще, чем можно предположить в самых мрачных прогнозах) насчет Третьей мировой войны, международного заговора или еще чего-то настолько же актуального, что ему можно сказать? Ему прямо в камеру и объясняют, почему именно этот его вопрос идиотский, придуман идиотами и интересовать может только идиотов. И ничего, никто еще не ушел, прервав интервью. Все всё выслушивают, как миленькие. То есть чувство собственного достоинства, чувство юмора и прочие лишние качества с их извилин стерты до основания. Начисто. Вытравлены кислотой. А может, и вообще никогда не существовали там, где у них на плечах нечто, напоминающее голову. Автору не раз казалось, что напоминает зря – кость и кость. Мимика присутствует. Простейшие разговорные функции. Мозга нет. Или есть, но после лоботомии. То есть человек, который по самой специфике профессии обязан разбираться в окружающем мире, не понимает, на какой планете живет. Увы.

Впрочем, бывают умные интервьюеры, которые задают разумные вопросы. Отвечать на них одно удовольствие. Но это редко. Однако главное на телевидении не интервью, а ток-шоу. Говорильня с участием большего или меньшего числа «медийных» людей, которая, с подачи американского телевидения, завоевала практически все пространство на «серьезных» каналах. И тут есть о чем поговорить. Не в качестве участника – упаси Б-г! Но в качестве наблюдателя. Автор по мере сил старается от любых предложений такого рода отказываться или, если продюсеры не понимают вежливых отговорок, назначать им такую цену за участие (в прямом смысле), что они исчезают сами. И в этом тверд, ибо каналов много, а времени мало. Тратить жизнь на то, что не доставляет ни удовольствия, ни прибытку, – толку мало. Точнее, совсем никакого. Разве что тщеславия ради и гонору для? Но это точно не к нему. Он, автор, эту ярмарку тщеславия на дух не воспринимает и играть на ней главного дурака очень не любит. Невзирая ни на какие комплименты.