Заплати другому

Какой, я говорю, прок на самом-то деле? Почему весь новый мир сплошь опутан правилами? Что, даже душевно почувствовать себя нельзя? Да бери, что хочешь! Вот и выпил он еще пива, а Тито тут как раз и вернулся. Джерри сказал, мол, разве что косячок за десятку. Большой беды не выйдет. Не так-то и много, чтобы на ботинки не осталось.

День был выходной. В конце концов. Пришлось шприц у Тито одолжить, своего не было. Не подозревал, до чего ж не хватало этого маленького жала, жала иглы, пока опять не почувствовал его.

Потом настала пора закрывать заведение. Это как так? Только что, минуту назад, вчерашнее утро было. Что за день сейчас?

Потом, позже, целый день в «Стэнлиз» просидел, кофе пил. Уже голодный, со щетиной на лице. Мутило. Чувствовал себя отвратно.

Завтрак был бы очень кстати. Но купить не на что: последнее потратил на чашку кофе.

Дважды залезал глубоко в карманы, да что толку-то? Те деньги, что были, все вышли.

Глава 6 Рубен

В понедельник утром, зайдя в класс, он увидел, что Тревор уже там. Сел на первый ряд, чего раньше никогда не делал. Они обменялись короткими взглядами, и Рубен почувствовал: мальчика тянет на разговор.

– Тревор, что у тебя на уме?

– Мистер Сент-Клер! Вы женаты?

– Нет. Не женат.

– И никогда не жалели, что не женаты?

Рубену припомнилась мать Тревора, стоящая у него в классе, припомнилось сказанное ею, когда он заметил, что ее сын очень честен и прям: «Да-а, он весь из себя такой, правильно. Только вы так говорите, будто это добродетель». Вообще-то Рубен частенько вспоминал мать Тревора. Самым неожиданным образом, вне всякой видимой связи она вторгалась в память. Таким же грозовым облачком, каким однажды утром залетела к нему в кабинет.

– Это трудный для ответа вопрос, Тревор. Я имею в виду, что есть брак и брак.

– Как это?

– Есть браки хорошие и плохие.

– Вы хотите иногда, чтоб у вас был хороший?

– Ладно, сдаюсь. Ты это все к чему?

– Ни к чему. Просто спрашиваю.

В класс забрела Мэри Энн Телмин. Ничего удивительного, что она тоже заявилась с утра пораньше. Девочка была единственной из остальных учеников, которая, Рубен был уверен, возьмется за выполнение задания, поскольку как-то после уроков она осталась и долго-долго расписывала свою затею. Переработка отходов. Девочка она симпатичная и смышленая, пользовалась успехом, белокожая и очень способная, заводила в любой группе поддержки. Рубен старался относиться к ней без всякой предвзятости. Однако в ее отношении к предмету, который вел учитель, и к заданию, похоже, недоставало искренности, зато хватало показухи, что напоминало ему: работа Тревора оставалась тайной. И, может статься, разумной тайной. «Заплати другому». Ему стоило бы порасспросить об этом, пока остальные ученики не собрались, но любопытство Тревора сбило его с толку.

…

После урока Тревор выходил последним, и Рубен, подняв руку, задерживая его, уже было открыл рот, чтобы окликнуть мальчика по имени. Только Тревор оказался проворнее.

– Хочу снова с вами поговорить, – заявил он, поворачиваясь и останавливаясь перед столом Рубена. Засунув руки глубоко в карманы, он ждал, пока не уйдет последний ученик. Легкое беганье глаз и небольшое покачивание на каблуках что-то значили, но Рубен не был уверен, что способен правильно понять значение этого. Нервничает парень немного, возможно.

Наконец, убедившись, что они остались одни, Тревор сказал:

– Моя мама хочет знать, не смогли бы вы прийти к нам завтра поужинать.

– Это она сказала?

– Ага. Она так сказала.

И то малое в Рубене, то, что он никогда не мог укротить должной выучкой, рвануло навстречу доброте, как он ни берегся. Только даже сердце Рубена сумело уловить: что-то не сходится.

– Почему она хочет пригласить меня на ужин?

– Не знаю. А что такого?

– Я ей не очень-то понравился.

– Вы знакомы с моей мамой?

– С ее нравом я познакомился, да.

– Ну-у… может, она хочет поговорить о Джерри. Джерри мой приятель. Он часть моей затеи. А ей он не нравится. Совсем. По-моему, мама, знаете ли, хочет, чтоб вы помогли ей. Как бы разобраться. В этом.

Теперь приглашение в сознании Рубена обрело смысл, совпадающий со всем остальным, что ему уже было известно.

– А почему бы нам, родительнице и учителю, не переговорить с глазу на глаз здесь, в школе?

– А-а. Здесь в школе. Вот. Я спросил. Но она сказала… знаете ли, ей на работе так тяжко достается, и всякое такое. На двух работах. Просто она сказала, что было бы здорово, если б вы пришли к нам.

– Что ж, полагаю, так тому и быть. Во сколько?

– Э-э. Мне нужно уточнить. Я завтра скажу.

…

На следующее утро, рано, еще до начала занятий, это снова произошло. Молния ударила дважды в одно и то же место.