Запойное чтиво № 1

Секретарша, а по совместительству любовница хозяина, Лера Кобылкина прихорашивалась, глядя в зеркало. Ещё десять лет назад подобных особей было не так уж и много, но сегодня этот вид расплодился, расселился по всем странам и континентам и даже служит темой для анекдотов. Лера являлась характерной представительницей вида блондинок: у неё были тугие, белокурые локоны, безмозглые, голубые глаза и непроходимая тупость, доставшиеся ей от матушки природы. А вот надувными губами и грудью под размер ладони Кандаурова её наградили рукастые хирурги. Лицо и фигура Кобылкиной тешили взгляд, тупость же не умиляла и не бесила, она поражала воображение. Лера поправила прядь волос и призналась:

— Глеб Игоревич, я, кажется, беременна.

— Замечательно, — отозвался Кандауров, продолжая шарить в карманах, в поисках ключей от машины, — сегодня вечером в ресторан идём?

— Идём.

— А на дачу едем?

— Едем.

— Тут Кандауров ощутил в груди некий дискомфорт.

— Что ты сказала?

— Что мы едем с вами на дачу.

— А перед этим?

— Что идём с вами в ресторан.

— А ещё перед этим?

— Что я беременна.

— Раскудрит твою через коромысло, — ругнулся Глеб Игоревич, — с чего ты взяла?

— Я сегодня была у визажистки, она взглянула на меня, и шепчет: «Лер, да ты никак на сносях».

— Визажистка нашептала? — облегчённо выдохнул Кандауров, — много она понимает, твоя визажистка. Поехали в клинику, там разберутся.

Из кабинета гинеколога Кандауров вышел темнее тучи и яростней грозы.

— Целых пятнадцать недель! — засопел и забрызгал слюной на весь этаж Глеб Игоревич, — куда ты только смотрела, дура?! На таком сроке никто, ни за какие деньги за аборт не берётся. Придётся тебе рожать, бестолочь, другого выхода нет. Зачем я, вообще, с тобой связался?!

Кобылкина захлюпала носом и тягуче зарыдала.

— Ладно, поехали в офис, — Кандауров попытался взять себя в руки, — там что-нибудь придумаем.

2. Переплут и Кандауров

Под дверью кандауровского кабинета уже отирался «Ваня», упорно ползущий вверх по карьерной лестнице.

— Глеб Игоревич, мне бы назначение на новую должность подписать.

— Попозже зайди, — раздражённо бросил Кандауров, проходя в свой кабинет, — не до тебя.

Переплут догнал хозяина холдинга и попридержал его за рукав.

— Глеб Игоревич, — брат два заглянул в глаза Кандаурову, — может, я вам чем-то смогу помочь?

— Чем ты, интересно, можешь мне помочь, убогий?

— В старину было принято выдавать залетевшую от барина девку за молодого конюха, кузнеца или лакея.

— Так, так, — заинтересовался Кандауров.

— Естественно, нашаливший барин давал за девкой порядочное приданное и находил её мужу тёпленькое местечко.

— Справедливо.

— Чтобы скрыть позор и байстрюка до восемнадцати лет поднимать, нужны средства.

— Да понял, понял, — поморщился Глеб Игоревич, — сколько?

— Триста тысяч баксов.

— Сто тысяч и ни центом больше. И, с завтрашнего дня ты занимаешь пост Зайнетдинова. По рукам?

— Маловато будет. Молодой, холостой мужчина без вредных привычек и алиментов сейчас в дефиците. Не вижу смысла продаваться задёшево. Двести тысяч.

— Я, таких, как ты, знаешь, сколько могу найти? Под каждым кустом по десятку валяется. Сто пятьдесят.

— Согласен, — протараторил Переплут.

— Ну, ещё бы.

— Деньги и должность я хотел бы получить уже сегодня.

— А если ты сбежишь?

— Догоните, — успокоил брат два.

— Верно рассуждаешь, — ухмыльнулся Кандауров, — только попробуй дать задний ход — изничтожу.

— Дураков нет, от таких щедрот бегать.

— Раскудрит твою через коромысло, — Глеба Игоревича обуяла жадность, — сто пятьдесят тысяч баксов. За что?!

— За избавление от головной боли.

— А не слишком ли дорого? За такие деньги квартиру можно на окраине купить.

— Мужчине деньги нужны, в основном, по двум причинам — чтобы заполучить женщину и чтобы избавиться от неё, — со знанием дела, заметил Переплут.

— Соображаешь, — похвалил Кандауров, — мне сорок пять, а ума себе так и не нажил, тебе двадцать пять, а цинизма уже — хоть отбавляй. Молодцом, Буркакин. Ты, с какого года?

— С дремучего, — признался Переплут, — бессмертный я.

— Неужели?

— А что, нельзя?

— Да ради Бога, но тогда тебе не жениться, тебе лечиться нужно.

— Но помечтать-то можно?

— Если мужчина мечтает о бессмертии, значит, он никогда не был женат, — поморщился Кандауров.

— Неплохо, — оценил Переплут, — так как насчёт вознаграждения?

Глеб Игоревич, кряхтя и борясь с подступающей жадностью, полез в сейф и достал оттуда несколько пачек баксов. Внезапно он замер.

— А если ты ей не понравишься?

— Понравлюсь.

— Не факт. Кто не приглянулся, я не виноват, — Кандауров принялся ныкать баксы обратно в сейф.

— Тяжело расставаться с баблом? — понимающе хмыкнул жених.

— Невыносимо.

Кандауров вызвал в кабинет Кобылкину и вкратце обрисовал ей сложившуюся ситуацию. Об отступных он благоразумно умолчал, лишь намекнул, что подарит молодожёнам квартиру. Лера опять зарыдала в голос, напоминая, своим воем испорченный пылесос.

— Ну, как тебе жених, Лер? Нравится? — зайчиком заскакал вокруг неё Глеб Игоревич.

— Не-е-ет! — завизжала Лера, — как могут нравиться такие нищие и сутулые задроты?!