«Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

Вот тогда не остается ничего другого, как выдать желаемое за действительное. То есть пропаганда. Обрисовать будущее, которое сам плохо себе представляешь, потому что теоретики коммунизма пишут о коммунизме меньше, чем утописты, и гораздо меньше, чем церковники о загробной жизни, и о том, как на самом деле устроен рай…

Но если люди почувствуют — а они очень хорошо это чувствуют! — хоть тень фальши, хоть грамм вранья, тебя в лучшем случае пошлют по матери, а в худшем — порвут на части.

Умный, начитанный и очень проницательный мой дед, Александр Косарев, выросший в интеллигента из простой рабочей семьи, прекрасно это понимал и часто балансировал, как канатоходец, в отношениях с людьми.

Бывали срывы. Потому что на комсомольских собраниях тех времен никто никого не боялся, партия призывала развивать критику и самокритику. Всякий в зале мог встать и прокричать с места начальнику любого ранга, что на самом деле люди думают о справедливости.

Пока разрешали данную революционность.

И если в президиуме, разумеется, не члены политбюро во главе со Сталиным.

А чтобы выступать убедительно — пусть перед тобой флотские моряки, красноармейцы, рабочие или студенты, — надо самому верить в сказанное. Разъяснять «генеральную линию» в рамках политики партии с горящими глазами, голосом, исполненным подлинного пафоса.

Для Косарева такое умение, такое ораторство, такая риторика на долгие годы стали профессией. Он был пропагандистом-новатором, чуть было не написала, проповедником, но ведь и это совсем недалеко от истины!

Раскулачить зажиточных сволочей, зажавших зерно от города? Поехали, раскулачим, а их с пожитками — на хрен куда-нибудь в Казахстан!

Превращают комсомольские слеты в пьянки и блуд — приехать вихрем, уволить всю верхушку горкома, обкома, назначить новых, пригрозить.

Говорят, мало чисток, в организацию прокрались идейные враги, троцкисты и шпионы? Раскрыть врагов, напечатать про них у друга Бубекина в «Комсомолке». «Раздавить фашистскую гадину!» Чтобы товарищ Сталин, увидев утреннюю газету, одобрил: ай, да комсомольцы, молодец, Косарев!

И только здесь, в одиночной камере военной тюрьмы, после побоев, пыток и невероятных унижений, после угроз и оскорблений Александр Васильевич Косарев, наконец, начал понимать, какой системе служил, в какие игры играл.

И как его, человека бескорыстного, честного, открытого, сталинская камарилья использовала для своей игры.

А когда стал опасным свидетелем, когда поняли, что слишком много знает, придумали вину, заставили сознаться в том, чего не было никогда, обрекли на страдания и смерть.

Глава восемнадцатая «Что в имени тебе моем?»

Память бывает разная: монументальная, официозная, прижизненная и человеческая. Моему деду выпало стать тем человеком, той личностью, к которой можно отнести все виды памяти — личностью Александра Васильевича Косарева.

Но я знаю, по крайней мере, еще одного Александра Косарева. Он, когда писала эти строки, находился в Центрально-Восточной Африке на позиции с координатами 28° 9’ 36.756» N, 13° 11’ 3.12 «W.

Это траулер синего цвета «Александр Косарев», длиной почти 120 метров, который нынче ловит скумбрию, сардину и сардинеллу. Он был заказан страной, которой больше нет, СССР. В 1988 году строился в стране, которая тоже исчезла, ГДР. А спущен на воду в 1993 году в объединенной Германии, в ФРГ.

Но в паспорте судна записано и так сохранится навеки:

«Бортовой номер М-0275, проект Атлантик 488, назван в честь советского комсомольского, партийного и государственного деятеля 1920-1930-х годов, репрессированного в 1938 г., Косарева Александра Васильевича».

Это не первый пароход, названный в честь моего комсомольского дедушки. Где-то в реестре осталась и такая запись: «Александр Косарев» — плавбаза типа «Андрей Захаров», построена в 1967 году в СССР, стр. № 715, номер ИМО: 6701008, порт приписки — Владивосток. Это была махина для ловли крабов, целый город на воде. Судно строилось на стапеле, к которому прикрепили огромный комсомольский значок.

Конечно, тогдашний ЦК ВЛКСМ не упустил возможности назвать корабль «ударным комсомольским», а экипаж — «комсомольско-молодежным имени 50-летия комсомола».

Рыбаки до сих пор говорят, что плавбазе всегда сопутствовала удача на промысле.

При капитан-директоре Сергее Петрове вся страна знала «Икру зернистую лососевую» в банке номер 22 — ее часто давали в заказах к Новому году. На «Александре Косареве» впервые в истории рыбной промышленности СССР поставили канадскую линию по разделке креветки, которую добывали в Анадырском и Аляскинском заливах.

И эту креветочку мы отлично помним под пивко!

Плавбаза служила стране почти двадцать лет, и своей продукцией, которая почти целиком шла на экспорт, принесла столько валюты, что многократно окупила сама себя.

Почти через 15 лет — примерно столько же лет Косарев отдал комсомолу! — судно село на камни на Курилах.