Запомните нас живыми

Но командир полка обязан не только уничтожать противника и реанимировать заглохший на перевале тягач МТЛБ. Про себя он мог как угодно относиться к начальству, но должен был погонами чувствовать, за что его командиров берут за глотку. Тем более что лорд Джадд уже подоспел с афоризмом: «Права человека важнее, чем то, кто победит». Пусть Буданову «по жизни» важнее была победа. Только с 26 марта он стал жупелом-символом российского воинства – не только лорда, пугающего своей материально-правовой немотивируемостью. В экспозиции стокгольмского военного музея полковник со всех мониторов отдает команду «Огонь!» – прежде чем поздравить «горы, лес и дол» с Рождеством-2000. Но списки его бойцов, даже посмертно представленных к наградам, завернули назад. Это несправедливо. Поэтому генерал «Шаман», его тогдашний командир, подошел к клетке с «зачумленным» полковником и пожал ему руку.

Стране и сегодня нужно примириться с той Чечней, которая не стреляет. Без воодушевления личностью Рамзана. Но с пониманием того, что лучше Рамзана – нет. Убийство Буданова может ожесточить стреляющих. Моджахеды-сепаратисты заявят о торжестве мести и наметят новые жертвы. Националисты в ответ сделают свои зарубки. Добавит ли это мира всем нам? Вместо ответа – откровение, которое в другом случае лучше было бы опустить: с зачистки, стоившей жизни десятку вэвэшников-сосунков, привезли пять-семь уже обезображенных тел боевиков. С арабскими и немецкими паспортами, неизменно турецкими или грузинскими визами: «Товарищ замкомандующего, что с ними делать?» – «Похороните вон там». – «Это приказ или?..» Вэвэшный генерал оглушил меня с порога: «Товарищ полковник, вы отвечаете за свое. Я – за свое. Тех уродов нужно было раскатать траками – без панихид. Полроты – молодые! Пусть к войне привыкают». Я не знаю, как было правильнее поступить…

О нем лучше бы забыть с момента освобождения по УДО в 2009-м. Увы, не забыли – его тогдашняя вина обернулась трагедией не только для семьи Кунгаевых. И дай бог, чтобы не им начатая, но им символизируемая вендетта завершилась 10 июня 2011-го!

Но оружейный залп над своей могилой он своей судьбой заслужил. Пусть этот залп станет предтечей салюта по случаю полного окончания северокавказского лихолетья. В своих лучших помыслах полковник Буданов стремился в конечном счете к тому же.

Памяти генерала Трошева

Товарищ командующий!

Разрешите обратиться. На этот раз – к светлой о Вас памяти. Многих, кто Вас знал, она возвращает в грозненскую зиму 2000-го. Когда Ваш подбитый вертолет вынужденно сел на кладбище. Рядом с могилами Ваших предков. Вы тогда сказали, что Ваш срок еще не вышел. О том, как Вы брали Грозный, ходили солдатские легенды. Вы отдавали приказы не по карте, а по воспоминаниям детства: «Там между гаражей есть спуск к Сунже… Шмалят не из булочной – там никакого подвала нет – из того барака. Там – три, нет – четыре ямы для ремонта машин… Туда не лезьте – это бутылочный склад – осколками посечет…» Говорят, что в пришедшем к Вам для переговоров боевике Вы узнали сына своего участкового. И сначала спросили его об отце. Узнав, что тот погиб, первым делом налили ваххабиту за помин души. А потом, раскрыв нарды, предложили: «Если я выиграю – ты уберешь своих долбо..ов из всего Черноречья». Прежде чем выполнить уговор, проигравший боевик якобы сказал: «Если бы можно было отмотать назад, я бы хотел служить у Вас, товарищ генерал».

Вы не были паркетным шаркуном. Полевая форма – с бушлатом без генеральских погон – стала Вашей второй кожей. Вы недолюбливали щелкоперов и «вечно опаздывающих» медиков-«живодеров». Но помнили почти наизусть, кто и как писал о той проклятой войне. Вы ею жили, считали «своей», не оставляя другим права о ней судить. Садились за руль бэтээра, чтобы проверить тормозные колодки или что-то там еще. Часто ставили задачи вместо даже не комбата, а ротного: «Послушай, сынок, что тебе скажет не выживший из ума генерал…» Вы, не дожидаясь трапа, первым соскакивали из едва коснувшегося земли вертолета. И, не дослушав рапорта, набрасывались на отцов-командиров: «Всех раненых эвакуировали? Где этот херов «скальпель»?» И, не отдышавшись, черпали ложкой из солдатского котелка: «Опять мясо «белого медведя». У тебя, командир, с этого пойла и «прицел» не встанет. А людям через час в атаку идти. Тебе что – турнепса в том огороде накопать?» «Карандашами», как это прижилось после Вас, Вы солдат не называли. Ваше имя символизировало не войну, а человеческую боль за ее необходимость.