Заповедник для академиков

В посольстве их ждали. В течение последних нескольких дней сквозь посольство протекала постоянная, хоть и тонкая струйка малых и больших чинов из Берлина, некоторые из них продолжали путь машиной на север, в Лапландию, к затерянной в низких приполярных лесах военной базе финских ВВС, где на небольшом аэродроме в ангаре стояли два истребителя, снаружи – учебный биплан двадцатых годов, а на озере, тщательно замаскированная, таилась «Ханна». За два дня до появления там пилотов ее начали лихорадочно готовить к полету, заправляя горючим и проверяя все системы, в первую очередь гидравлическую и электрическую, потому что гидроплан простоял всю зиму на морозе. Для этой цели и были привезены сюда три механика и специалист по электрике с заводов Хейнкеля. Затем привезли и конструктора, который должен был сам еще раз осмотреть самолет и дать свое заключение. Конструктор страшно промерз в этой Лапландии и схватил ангину с осложнениями, от которой чуть не умер в больнице лапландского городка, куда его отвезли с аэродрома уже после отлета амфибии.

Для того чтобы сгладить возможные трения с финнами, при подготовке присутствовал полковник Илонен, один из влиятельных сторонников союза с Германией в финляндской армии, отчаянно сражавшийся с питомцем и патриотом российской царской армии генералом Маннергеймом, который, в частности, противился чрезвычайным и немедленным закупкам истребителей в Германии или в иной стране, потому что для него война представлялась исключительно наземным делом.

Пилоты приехали на базу к вечеру 28 марта и на следующий день принялись осваивать самолет, конструкция которого была внове всем участникам полета. На освоение самолета им была дана лишь неделя, причем приказано было стараться «Ханну» в воздух не поднимать, за исключением крайней необходимости, – финны не должны были ее видеть, и, главное, ее не должны были заметить советские агенты. Но освоить самолет без тренировочных полетов немыслимо, и поэтому, с согласия Илонена и полковника разведки Люфтваффе, они совершили два полета, проверяя машину при посадке и взлете, поднялись до ее потолка и испытали, как работают два ее мотора при различных режимах. И Юрген, и Васильев, будучи профессионалами, понимали, что «Ханна» слишком капризная и недоведенная модель, чтобы спокойно доверять ей свою жизнь. Она была ублюдком, так как основная модификация разрабатывалась как торпедоносец, а использоваться она должна была как амфибия, полярный разведчик дальнего действия, для чего и была перекроена.

Как сказал Юрген:

– Если бы мне кто-то показал, где у этой проститутки центр тяжести, я отдал бы ему свой Испанский крест.

Присутствовавший при этом выпаде уже заболевший ангиной конструктор амфибии прохрипел, что он сделал все возможное, чтобы выполнить указание рейхсмаршала, и добился главного – «Ханна» может улететь за пять тысяч километров и вернуться назад. К тому же в мире нет другого самолета с такой короткой полосой разбега.

С ним никто не стал спорить – конструктор был существом подневольным и любил это лишний раз продемонстрировать всему человечеству.

3 апреля они провели совещание с двумя финскими летчиками, которым приходилось летать в Арктике, о маршруте полета. База советских ВВС была в Мурманске – морская авиация. Самолеты с этой базы нередко пролетали над северной Финляндией, и именно от них столь тщательно прятали «Ханну». Ни в коем случае нельзя попадаться им на глаза – хоть у «Ханны» хорошие скоростные данные, все же она перегружена, уступает русским истребителям в скорости, и неизвестно еще, сможет ли уйти от них, поднявшись вверх.

Поэтому из Лапландии «Ханна» должна была идти к северу, к Земле Франца-Иосифа, и лишь оттуда, с высоких широт, повернуть к Новой Земле, зайдя, таким образом, к цели с севера, откуда русские менее всего ожидают опасности. Что касается русских истребителей в пределах самого Полярного института и его лагерей, то никаких данных у немецкой разведки на этот счет не оказалось. Канарис предполагал, что у Полярного института есть лишь посадочная полоса, используемая для целей НКВД, но военную авиацию госбезопасность в пределы своего хозяйства не допустит. Скорее надо обратить внимание на возможное барражирование берегов бомбардировщиками полярной авиации с аэродрома в Архангельске. Но от них можно всегда уйти. Кстати, в районе Новой Земли не попасть бы на глаза русским полярникам. Их станции держат связь с Москвой.

Так как лед на озере стал совсем хрупким и подтаял у берегов, финские саперы взорвали во льду канал, по которому «Ханна» разбегалась.

В воде «Ханна» казалась куда более массивной и крупной птицей, чем на берегу, – здесь ее двадцатиметровая длина и такой же размах крыльев были куда очевиднее.

Вылет «Ханны» был назначен на вечер 4 апреля с таким расчетом, чтобы наиболее опасные места самолет миновал ночью. Это не обещало экипажу легкой жизни, но по крайней мере избавляло от опасности встретиться с истребителями севернее Мурманска.