Заповедник для академиков

…Машина, скромный синий «Опель-Рекорд», остановилась перед воротами особнячка. Из нее вылез мужчина в длинном черном плаще и серой шляпе с прямыми широкими полями, надвинутой слишком низко на уши. Он позвонил, и из особняка вышел ленивый охранник в синем полувоенном костюме. Человек в шляпе показал ему свое удостоверение либо какую-то бумажку, о которой охранник, видимо, знал заранее, потому что он сразу кивнул и вернулся в дом. Человек в шляпе стал медленно прогуливаться по тротуару вдоль решетки особняка. В этом тихом пригородном районе люди редко ходят по улицам – у владельцев особняков, как правило, есть машины, а собаки их гуляют в садиках позади особняков.

Охранник сунул голову в гостиную и сказал по-немецки, что господина Берестова ждут. Андрей с удивлением для самого себя понял, что за три недели общения с немцами незаметно для себя впитал в себя какое-то количество слов и кое-что уже понимает.

Андрей поблагодарил и сразу пошел к двери.

Человек в серой шляпе распахнул перед ним заднюю дверцу машины.

Сам сел спереди, рядом с шофером в фуражке – у немцев, как заметил уже Андрей, была склонность к фуражкам, все носили их, только агенты и тайные люди носили шляпы, что было преувеличением, но близким к истине.

Человек в шляпе ни разу не обернулся и не сказал ни слова, Андрей лишь видел хорошо выбритую шею и часть затылка из-под шляпы. Шофер тоже молчал – все это было похоже на кадры из какого-то иностранного фильма с похищением героя мафией. Зато Андрей имел неспешную возможность смотреть по сторонам. Путь лежал через центр Берлина, деревья уже распустились, хоть листья были невелики, зато нежны цветом, и оттого воздух, наполненный нежарким солнцем, был подчеркнуто чист. Несмотря на дневное время, на улицах у центра было немало прохожих, а в парке, который они проехали, меж еще не оперившихся цветущих кустов были видны няни и мамы с колясками и молодые люди с книгами в руках. Если бы Андрей не знал, что находится сейчас в столице фашистского злобного государства, нацелившегося покорить весь мир, он мог бы с таким же успехом полагать, что судьба забросила его в Копенгаген или какую-нибудь Женеву. Впрочем, эти люди на улицах менее всего намеревались завоевывать мир и, наверное, мечтали, чтобы их оставили в покое гулять с колясками, читать романы или вести бухгалтерские книги.

Андрей помнил по картинкам, хотя жалел сейчас, что так мало интересовался архитектурой, величественное здание германского рейхстага, затем угадал Бранденбургские ворота, кажется, построенные в честь победы над Наполеоном, или это ворота у Белорусского вокзала построены в честь победы?…

Неожиданно машина свернула на боковую улицу, которая была застроена жилыми шести– и семиэтажными домами, и долго ехала по ней, а дома постепенно становились все ниже, а зеленые пространства между ними все шире, потом впереди, между домами, мелькнуло открытое пространство воды, но они не доехали до озера, а повернули на узкую и тихую улицу особняков, как будто, миновав Берлин, вернулись в район, подобный тому, в котором обитал Андрей.

Особняк, возле которого притормозил автомобиль, ожидая, пока откроются ворота, был несколько больше и, главное, отстоял куда дальше от улицы, так что к нему вела не узкая, устланная плитками пешеходная дорожка, а подъездная дорога для автомобилей, и вход не был дверью с медным звонком справа, а подъездом под узким портиком, который поддерживали четыре колонны.

Андрей поднялся по лестнице следом за человеком в серой шляпе, но тот не стал входить в дом, а только подождал, словно опасаясь, что Андрей убежит, пока застекленная дверь в особняк открылась и за ней обнаружился элегантный морской офицер, который на ученическом, почти правильном русском языке пригласил господина Берестова и сообщил, что его ждут.

Альбина сбежала навстречу Андрею по лестнице и сверху уже воскликнула:

– А я у окна стояла, ждала, думала, а вдруг не приедешь!

– Здравствуй, Альбина. – Андрей был искренне рад видеть Альбину, единственную родную душу в этом Берлине.

Она протянула ему руку, он хотел было ее поцеловать, но не решился, потому что не знал, какие здесь порядки, – за ними сейчас наблюдали внимательно несколько человек, как за подопытными кроликами, которых специально запустили в одну клетку, чтобы посмотреть, как они будут себя вести.

В сущности, за последние годы ему так редко удавалось оставаться одному – то есть быть уверенным в том, что никто за тобой не наблюдает…

– Пошли, пошли ко мне наверх! – сказала Альбина. – Гансик, вы свободны, я сама поухаживаю за Андреем, – сказала она морскому офицеру, и тот, не споря, щелкнул каблуками.

Андрей понял, что Альбине удалось поставить себя здесь иначе, чем ему, – если она и пленница, то в позолоченной клетке.