Заповедник гоблинов

— Извините моего друга, — сказал Дункан сидящим у костра. — Он не из тех, кто спокойно принимает поражение.

За костром из-за дерева выглянула чья-то фигура, постояла и снова нырнула обратно. Дункан поспешил туда.

— Эндрю, что с тобой? Что случилось?

— Что вам нужно? — Жалобно спросил Эндрю.

— Я хочу поговорить с тобой. Ты ведешь себя, как капризный ребенок. Пора кончать с этим.

Эндрю вышел из-за дерева. Дункан подошел к нему.

— Ну? Что тебя гложет?

— Вы знаете.

— Да, пожалуй. Давай поговорим об этом.

Свет костра не доходил до них, и Дункан не мог видеть выражения лица отшельника.

— Вы помните, как ночью мы разговаривали в моей келье? Я рассказывал вам, как пытался стать отшельником, как читал отцов церкви, смотрел на пламя свечи, и все это оказалось напрасным. Я говорил вам, что провалился как отшельник и явно не стану хоть сколько-нибудь святым. Я много чего говорил вам, потому что был очень опечален. Нелегко человеку потратить большую часть жизни на какую-нибудь профессию, и в конце концов убедиться, что все было зря, что все надежды и мечты унесены ветром.

— Да, я помню. Думаю, что сейчас ты чуточку приукрашиваешь. Провалившийся как отшельник, ты ухватился за идею стать солдатом господа. И если уж ты стал им, ты действовал хорошо и у тебя нет причин дуться.

— Вы не понимаете.

— Обясни.

— Разве вы не видите, что все это бдение в конце концов окупилось? И это, и, возможно, все остальное, что я делал. И тот факт, что я добровольно пустился в путь как солдат господа. Я не уверен, что я святой — я не настолько нахален, чтобы утверждать это. Даже думать так — святотатство. Но у меня оказалась сила, какой не было раньше, о которой я не подозревал. Мой посох…

— Ну да, твой посох разбил цепь демона, хотя я бил по ней мечом и ничего не было, только искры сыпались.

— Но согласитесь, что посох сам по себе не мог бы разбить цепь. То ли в посохе внезапно появилась магия, то ли в человеке, который его держал…

— Согласен. Значит в тебе есть какая-то святая сила. Так и радуйся этому!

— Но неужели вы не видите, в какую неприятность я попал?

— Боюсь, что ничего такого я не вижу.

— Первым проявлением моей силы было освобождение демона. Как вы не можете понять, что это меня мучает? Я, святой — если я святой — воспользовался этой силой впервые, понимаете ли, и для чего? Для освобождения злейшего врага святой матери церкви!

— Насчет этого не знаю, но Скрач явно не плохой парень. Он демон, конечно, но он неудачник, он не мог выполнять самые простые задачи, когда учился у черта. Потому он и удрал из ада. И доказательством тому, как мало в нем нуждались, служит то, что сатана и его приближенные даже пальцем не шевельнули, чтобы вернуть его обратно.

— Вы стараетесь найти в этом хорошую сторону, милорд, — сказал Эндрю, — и я благодарен вам за внимание. Вы необыкновенный человек. Но факт остается фактом: теперь на мне черная отметка.

— Какая еще черная отметка? — Спросил Дункан с некоторым раздражением.

— Клеймо на моей душе. Никто его не видит, а я знаю. И стереть его нельзя. Я буду носить его до смерти, а может и после смерти.

— Скажи-ка ты мне вот что: почему ты ударил посохом, когда увидел, что мой меч не может разбить цепь? У тебя что, предчувствие было, какое-нибудь внутреннее озарение?

— Нет, — ответил Эндрю. — Просто мне почему-то захотелось участвовать в действии. Вы с Конрадом делали, что могли, вот и я, наверное, почувствовал, что тоже должен делать, что могу.

— Как ты думаешь, когда ты нанес столь мощный удар посохом, ты хотел помочь демону?

— Не знаю. Я не думал об этом. Но полагаю, что хотел помочь ему. Когда я осознал это, душа моя сжалась. Зачем я помогал демону? Как я мог?

Дункан схватил отшельника за плечо и крепко сжал.

— Ты хороший человек, Эндрю, лучше, чем я думал.

— Как это? Каким образом помощь демону делает меня хорошим человеком? Я думаю, что стал хуже. Это ужасно: я помог приспешнику ада, от которого все еще воняет серой.

— Тому, кто отказался от ада, — поправил Дункан. — Он отвернулся от ада, отказался от него, может, не из благих намерений, но отказался, как отказываемся ты и я. Он на нашей стороне, разве ты не понимаешь? Теперь он с нами. Пусть на нем все еще клеймо зла, но он с нами.

— Не знаю, — проговорил с сомнением Эндрю. — Я подумаю. С этим надо поработать.

— Пойдем со мной к костру, сядем у огня и с удобством поработаем над этим. Немного тепла для твоих продрогших костей и немного пищи для твоего брюха, наверное, будут нелишними.

— Да, пожалуй, я голоден. Мэг готовила кислую капусту со свиными ножками. Я мог бы их попробовать, если бы вовремя подумал об этом. Сколько лет я не ел этого кушанья!

— Маленький народ не может предложить тебе капусты и свиных ножек, но зато есть тушеная оленина, страшно вкусная. Ее много осталось, больше, я думаю, чем вместит твое брюхо.

— Если вы думаете, что все в порядке и если они дадут мне место…

— Они будут рады, — уверил его Дункан. — Они спрашивали о тебе.

«Может это не совсем точно, но небольшая ложь не повредит», — подумал он.

— Ну, пошли.

Он обнял отшельника за плечи и повел к костру.