Заповедник гоблинов. Романы

- Разбуди меня пораньше, - сказал он. - Я постараюсь наловить форели.

Он положил под голову свернутый плащ, накрылся одеялом, закрыл глаза и постарался уснуть, но в мозгу возникла сцена, которую он сначала не понял, только потом осознал, что это подсказывает ему воображение. Внутреннее зрение увидело крадущегося человечка, который старался увидеть и услышать все, что можно, от маленького отряда, собравшегося вокруг высокой фигуры святого. Все эти люди были молоды, но слишком мрачны для своего возраста, слишком торжественны, со странным светом в глазах. Они были из простого народа, так как были одеты в поношенную рваную одежду. Некоторые были в сандалиях, остальные босы.

Иногда отряд был один, в другой раз вокруг собиралась толпа, глядевшая на святого и слушавшая, что он говорит.

И всегда у края толпы или в нескольких шагах от маленькой группы была эта крадущаяся фигура, мелькая повсюду, не среди группы, но поблизости, настораживая уши, ловя каждое слово, и его светлые, острые, как у ласки, глаза, следили за каждым движением.

Затем, скорчившись за валуном или у маленького костра в ночи, он записывал все, что видел и слышал. Писал он мелко, чтобы хватило пергамента, сжимал маленький рот, стараясь вспомнить и записать точно те слова, которые он слышал.

Дункан, как не старался, не мог разглядеть этого человечка, заглянуть ему в лицо: оно все время было в тени или отворачивалось как раз тогда, когда Дункану казалось, что он вот-вот увидит его.

Человек был маленького роста, довольно коренастый, босые ноги покрыты синяками и ссадинами, одет в пыльные лохмотья, едва прикрывавшие худое тело, длинные нечесаные волосы, запущенная борода. Он был не из тех, кто привлекает внимание. Он был никаким, он терялся в толпе. Дункан шел за ним, как собака по следу, обходил его кругом, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, но тот каждый раз отворачивался, будто зная о преследовании.

Затем кто-то потряс Дункана и тихим шепотом порекомендовал соблюдать тишину.

Дункан открыл глаза и сел. Перед ним сидел на корточках Конрад и показывал пальцем через угасавший костер. Тайни стоял, напряженно вытянувшись, как на поводке, и негромко рычал, оскалив клыки.

Из темноты сверкали два широко расставленных шара зеленого огня, а между ними - лягушачий рот, обсаженный по краям блестящими зубами, а вокруг всего этого - шаров и пасти - впечатление лица, столь отвратительного, что мозг отказывался принять его, не в силах поверить, что такое может существовать. Рот был, как у лягушки, но морда совсем другая: вся в углах и острых гранях, а наверху что-то вроде гребня. Изо рта капала слюна.

Существо явно было голодно и желало подойти к костру, но его удерживало то ли рычание Тайни, то ли что-то еще.

Дункан увидел существо на одну секунду, затем оно исчезло, стерлось. Сначала исчезли зеленые шары и зубы, на секунду дольше задержался общий контур морды, вернее, намек на контур, затем исчез и он.

Тайни быстро шагнул вперед, продолжая рычать.

- Нет, Тайни, - тихо сказал Конрад. - Не надо.

Дункан вскочил.

- Они появились за последний час, - обяснил Конрад, - подкрались в темноте. Но этого я увидел впервые.

- Почему ты не разбудил меня?

- Не было необходимости, милорд. Мы с Тайни следили. Они только смотрели на нас, больше ничего.

- Много их, кроме этого?

- Не один, я думаю, но немного.

Дункан подбросил хвороста в огонь. Тайни обошел костер кругом.

- Иди сюда и успокойся, - подозвал Конрад собаку. - Сегодня их больше не будет.

- Откуда ты знаешь, что больше не будет?

- Они просто смотрели на нас, но решили не браться за нас сегодня. Может потом…

- Откуда ты знаешь?

- Не знаю, просто догадываюсь. Костями чувствую.

- Они что-то замышляют.

- Возможно.

- Конрад, ты не хотел бы вернуться обратно?

Конрад зло ухмыльнулся.

- Как раз, когда они ушли по-хорошему?

- Я хотел сказать, - пояснил Дункан, - что здесь опасно. Мне вовсе не хочется вести всех вас на смерть.

- А вы, милорд?

- Я, конечно, пойду дальше. Я должен это сделать, хотя бы в одиночку. Но я не требую, чтобы остальные…

- Старый лорд велел мне заботиться о вас, - прервал Конрад. - Он с меня шкуру спустит, если я вернусь один.

- Знаю. Так было с тех пор, как я был мальчиком.

- Отшельник, может, и захочет вернуться. Он с самого начала скулит.

- Отшельник, - сказал Дункан, - провозгласил себя солдатом господа. Это ему необходимо для восстановления самоуважения. Он чувствует, что провалился как отшельник. Он хоть и трусливый дурак, но не вернется без нас.

- Значит, идем вперед. Трое товарищей по оружию. А как насчет ведьмы?

- Пусть сама решает. Ей нечего терять, куда бы она ни пошла. Когда мы ее нашли, у нее не было ничего.