Заповедник потерянных душ

– А по большей мере? – спросила Аня, когда они благополучно выкатились на сухой участок дороги.

Он покосился на ее коленки и странным голосом, будто стесняясь, произнес:

– Это сексуально, лейтенант. И оттого неуместней в разы. Странно, что ты этого не понимаешь.

И повисла тишина. Непривычная, незнакомая. Ни разу они не молчали так странно. Аня на него не смотрела, но могла поклясться, что его лицо такое же красное, как и у нее. Она, честно, не допускала мысли, что капитан вообще использует в обиходе подобные слова. Сексуально! Надо же!

Неизвестно, до чего бы они домолчались, но машина благополучно выкатилась к дому, принадлежащему лесничеству. Свет фар выхватил широко распахнутые ворота, машину, стоявшую поперек дороги, и мужчину нетерпеливо расхаживающего возле нее.

– Кажется, мы опоздали, лейтенант, – тихо проговорил Бодряков и заглушил мотор.

Они выбрались из машины и одновременно тяжело вздохнули. Окутавший их теплый влажный воздух казался тропическим, им невозможно было дышать, он забивал легкие, клеил одежду к телу. Ветер затих. Гроза выдохлась, не обронив ни капли дождя. Тяжелые тучи неохотно расползались. Темное небо заблестело редкими слезами звезд.

Было так тихо, что Аня слышала, как часто дышит человек, к которому они направлялись.

– Добрый вечер. – Бодряков тут же полез за удостоверением, распахнул его привычным движением, представился. И безо всякого перехода спросил: – Кто вы?

Мужчина замер, уставился на них.

Освещения было достаточно, чтобы его рассмотреть. Бодряков не выключил дальний свет фар, и фонарь горел на столбе. На вид мужчине было чуть за сорок. Длинноногий, широкоплечий, с прекрасной мускулатурой, приобретенной наверняка в тренажерном зале. Модная стрижка, симпатичное лицо. Тесная тенниска, джинсовые шорты, белые кроссовки.

«Он может быть отцом Данилы, – подумала Аня, всматриваясь в его лицо. Несомненное сходство угадывалось».

– Кто вы? – повторил вопрос Бодряков, не дождавшись ответа.

– Зачем вы здесь, капитан? – отозвался вопросом на вопрос мужчина.

Его явно что-то беспокоило. Он без конца крутил головой, будто ожидал нападения. Или просто прислушивался к звукам, которыми наполнялся ночной лес. Может, они казались ему опасными?

– Ответьте на мой вопрос, – жестко потребовал Бодряков.

– Хаустов, – нехотя представился мужчина и снова глянул влево, в сторону непроходимых колючих кустов. – Иван Хаустов.

– Хаустов Данила вам кем приходится? – спросил Бодряков, не подходя к мужчине ближе.

– Сыном. – Хаустова будто качнуло волной, он уронил руки вдоль туловища, едва слышно чертыхнулся. – А что?! Что случилось?! Почему вы здесь, капитан?!

– Наверное, по той же самой причине, что и вы, господин Хаустов.

Ане послышалось, что «господина» Бодряков произнес с насмешкой. Надо будет спросить потом почему.

– Нам нужно поговорить с вашим сыном.

– И… И с ним точно ничего не случилось?! Вы не поэтому здесь?! – Мужчина поднял руки и потер ладонями лицо, словно оно у него внезапно зачесалось. – Господи! А я уж подумал… Он меня в могилу точно загонит!

– Нам срочно нужно поговорить с вашим сыном, – повторил Бодряков с небольшим уточнением и сократил расстояние между собой и Хаустовым. – Срочно!

– Представьте, мне тоже! – отозвался отец Данилы с раздражением. – Я приехал забрать его домой и не нашел его. Куда он подевался, ума не приложу.

– Может, вы разминулись? – предположил Бодряков, обходя Хаустова и заглядывая за ворота. – Он устал ждать и…

– Сумка здесь, – оборвал его Хаустов и пошел за Бодряковым к скамейке. – Вот, видите, сумка с его вещами. Он собрал их. И ждал меня на улице. Я подъехал, а его нет. Куда он мог подеваться?

Все трое, обступив дощатый стол, уставились на спортивную сумку Данилы.

– Вы уверены, что там его вещи? Вы заглядывали внутрь? – спросила Аня и настороженно прислушалась.

Тишина взорвалась странным нарастающим стрекотом.

– Что это?

– Звук мотора квадроцикла, девушка. Я позвонил брату. Вызвал его, – снисходительно ухмыльнулся Хаустов и полез в сумку сына. Расстегнул молнию, порылся. – Да, здесь все его вещи. Я сам собирал ему их перед тем, как отправить сюда. Да что происходит? Где Данила?! Где мой сын?

Он подхватил сумку и с силой швырнул ее о стол. И принялся ходить по двору, нервно дергая шеей.

– Как думаешь, что случилось? – спросил Бодряков, переглянувшись с Аней.

– Он мог сбежать. Если отец опять что-то уготовил ему. Какую-то ссылку, он мог…

– Я все слышу! Он не мог! – громко крикнул Хаустов, останавливаясь у поленницы дров и хватаясь за топор, торчащий из полена.

Выдернул его из пня, ударил, вгоняя в самый центр. Потом снова выдернул и снова вогнал. С бешенством, с силой.

– Почему? – спросили в один голос Аня с Бодряковым, с опасением наблюдая за тем, как упражняется с топором Хаустов.

Умело упражнялся, будто это было привычным для него занятием.

– Потому что я не собирался его никуда сплавлять. – Хаустов выпрямился, тяжело задышал, лезвие топора в его правой руке было нацелено в их сторону. – Я собирался забрать его домой.