Заповедник потерянных душ

– А как же! – самодовольно фыркнул Стас. – Если бы не это, мои кости уже давно бы гнили на дне болота.

– Поэтому ты до сих пор с ними? Они знают, что ты знаешь. А ты знаешь, что они знают. И даже если ты не убивал тех несчастных, ты причастен, – выговорила Лада вслух то, что десять лет металось в его мозгу невысказанным.

– Причастен, – отозвался он эхом и тут же опротестовал слабым голосом: – Но я не убивал, малыш. Никого не убивал! Никогда!

– А что ты делал?

– Я… Я снимал… Я один раз снимал на видео, – признался он и, зажмурившись, закончил: – А потом блевал два часа.

– Сколько? Сколько их было? Скольких несчастных убили твои друзья?

Лада не замечала, что плачет, слезы заливали лицо и шею, стекали на грудь, намочили платье. Она никогда так сильно не плакала. Даже когда хоронила отца.

То, в чем каялся ее горячо любимый муж, было не просто страшным. Это было…

Это перечеркивало всю их со Стасом прежнюю жизнь, которую она считала счастливой и достаточно беззаботной. Это делило ее на «до» и «после». И каким будет это «после» она пока не знала. Но совершенно точно была уверена, что не оставит его. Не бросит.

– Правда?! Правда, милая?! – воскликнул Стас, когда она ему в этом призналась. – Ты не бросишь меня? И ты… Ты дождешься меня, если вдруг меня посадят?

– Ты с ума сошел! – ахнула Лада, поднимаясь. – Тебя не за что сажать. К тому же истории вашей десять лет. Преступления за давностью лет… Кажется, так это звучит на профессиональном языке. Нет нужды ворошить прошлое. Ты… Ты не сказал куда подевался четвертый?

– Он погиб.

– Погиб? Как?

– Его убил один из… Тот, кого они загоняли. Он оказался не просто бомжом. Бывшим легкоатлетом. С ним все оказалось гораздо сложнее, чем с остальными. Он отыскал старую заимку, пересидел в ней и нашел там нож. И этим ножом он убил нашего… друга.

– И что дальше? Что вы с ним сделали? С этим легкоатлетом?

– Ничего. Он живет себе и здравствует. На той же самой заимке. Только теперь она отстроена и принадлежит лесничеству.

– Этот человек там лесничий?

– Да. Он обосновался там. Женился. Но жена долго не протянула. Умерла. Он считал, что она поплатилась жизнью за его грех. За то, что он убил человека и похоронил его в болоте.

– То есть как, в болоте?! – ахнула Лада, ее взгляд сделался почти безумным. – Вы заставили его похоронить своего друга в болоте? Чтобы никаких следов? Чтобы повязать и его тоже?

– Да.

– О господи! О господи! Стас! – Она застонала и, пошатываясь, ушла из прихожей куда-то в комнаты.

Через минуту из их супружеской спальни раздалось ее глухое рыдание.

Он не пошел ее утешать. Не видел смысла. Не знал слов, способных ее утешить. Способных его оправдать. Просто сидел, уставившись в одну точку на противоположной стене и ни о чем, ни о чем не думал. У него было время все передумать, целых десять лет.

Рыдания стихли. Лада показалась в дверном проеме, переодевшись в джинсы и длинную тунику небесно-голубого цвета. Лицо было безучастным. Взгляд – отсутствующим.

– Я приняла решение, Стас.

– Да? И какое?

Он вдруг вспомнил, что еще сутки назад мечтал о горячей ванне в собственной квартире. О большом куске жареной говядины. И даже о странном травяном коктейле мечтал, пока мыкался по лесу. Ему хотелось этого всего и побольше.

Сейчас все его желания сузились до одного простого ее прощения. Чтобы Лада сказала, что она просто его прощает и будет с ним до конца.

– Мы не станем никому ничего рассказывать, милый. Никому. Ничего. И сами забудем.

– Ты… Ты прощаешь меня? – В горле запершило, в глазах снова закипели слезы. – Ты… Ты не бросишь меня, Ладка?

– Нет, – последовал краткий ответ. Лада прошла мимо него в кухню. – Иди, мой руки, умойся, буду тебя кормить.

Он послушался. Стащил с себя все тряпки, влез под душ. Тщательно вымылся, побрился, обернулся полотенцем, выходя на кухню.

В глубокой тарелке суп без единого жирного пятнышка. Овощное пюре серо-зеленого цвета. И кусок паровой рыбы.

– Ешь. Потом поговорим о том, что случилось.

Он, как послушный ребенок, схватил ложку. Съел все до последней крошки, находя диетический обед невероятно вкусным.

– Спасибо.

– Итак, милый, что стряслось в заказнике? Кто тебя хотел убить? Лоркин муж оказался не таким тюфяком? И обыграл вас всех в этой дуэли? Это он тебя столкнул с тропы в болото? – ровным спокойным голосом задавала Лада вопросы, попутно убирая со стола грязную посуду.

Он так ей был благодарен! За все, за все! За прощение, за то, что уложила свою истерику в кратчайшие сроки. За то, что сделалась деловитой и собранной, а не металась по квартире с заломленными от горя руками.

До спазма в горле был ей благодарен.

– Лоркин муж жив, значит? – спросил он безо всякого интереса. – Витька собирался от него избавиться. Сам говорил.

– Жив и здоров. И спал в своей кроватке, когда я к ним наведалась, разыскивая тебя.

– Надо же… – протянул он задумчиво. – Дуэль. Витька устроил дуэль, чтобы избавиться от соперника. А в результате чуть не погиб я. Странно.

– Что странно, Стасик? Что? Что Лоркин муж, спасая собственную шкуру, спасался как мог? Ему надо было выжить. Вас было трое, а он один. И…