Заповедное дело Россиию Теория, практика, история

У подножия сопки протянулась полоса полигонально-валиковых болот, где было множество плосконосых плавунчиков. Эти чудесные птицы, занятые своими делами, совершенно не обращали внимания на людей – как будто бы нас и не было поблизости. Они летали, садились на воду, плавали, словно миниатюрные уточки. Биология плавунчиков замечательна тем, что яйца насиживают не самки, а самцы, которые окрашены скромнее, чем их более нарядные супруги. Состав орнитофауны здесь был примерно тот же, встретили только еще рогатого жаворонка (типичного обитателя тундры) и каменку, яркую птичку, широко распространенную и в открытых ландшафтах, и в редколесьях (особенно по долинам рек).

Вечером долго не могли укрепить палатку – металлические колышки сразу же упирались в мерзлоту, пришлось лить кипяток под штыри. После непогоды ярко светило солнце, и мне не спалось. Одолевали раздумья, как организовать поездку для обследования основной территории. Первоначальный замысел – сплыть на резиновых лодках по Логате и делать пешие маршруты – был правильный, но кто же поедет, кроме меня и Вали? Танкачеев не сможет, он будет заниматься в Хатанге оформлением землеотводных дел, Норин отказался… Правда, был еще вариант насчет приезда запасного участника нашей экспедиции, моей жены, зоолога Н.К. Носковой. Конечно, Надя не полярный волк, однако имеет порядочный опыт участия в экспедициях по Дальнему Востоку и Сибири. В Приамурье мы неоднократно сплывали на резиновых лодках по реке Гур (Хунгари), а в 1970 г. во время проектирования заповедника «Малая Сосьва» прошли с ней и охотоведом Андреем Пановым по Конде от самых верховий до Турсунтского тумана, преодолевая десятки труднейших завалов. Но ведь здесь совершенно нежилые места, необозримые безлюдные пространства, суровый климат. К таким маршрутам надо готовиться всерьез, нужны и легкие моторные лодки, типа польских «грифов», и специальные палатки, разные там КАПШи[46]. А что у нас? Две стандартные резиновые лодочки; даже примусы и те куплены в хозмаге перед самым отъездом… Я слышал, есть какой-то «шмель», но сам его в глаза не видел.

Плыть надо на двух лодках – в одной Валентин с двумя веслами, в другой мы с Надей – я на корме, она в носу, и по веслу у каждого, так удобнее. Две палатки – польская с тентом и одноместная для Вали. У него особый режим – он часто не спит по ночам, пьет чай, пишет письма… Плыть по Логате надо начиная с верховий, до Верхней Таймыры, наверное, не дойти. При авиаобследовании нужно наметить место, где бы нас потом мог взять гидросамолет.

План неплох, только слишком много в нем «если». Поедет ли Надя, дадут ли ей командировку, успеет ли она оформить пропуск и добраться в Хатангу до начала намеченного маршрута – ведь его нельзя затягивать. Уже шестое июля, числа десятого надо лететь на разведку, а не позднее двадцатого отправляться в маршрут, чтобы закончить его к середине августа. Ведь нам предстоит еще и обследование Пясины под республиканский заказник…

Утренний маршрут не добавил ничего нового к материалам о фауне Ары-Маса. Конечно, наши сведения лишь предварительные, будем надеяться, что детальные исследования проведут здесь будущие сотрудники Таймырского заповедника…

…Обратным путем мотор, подобно бегущему к дому коню, не остановился ни разу. Я пытался убедить Женю достать где-нибудь еще бензину и съездить на Луку некую, но время было упущено, пришлось возвращаться. На обратном пути видели много гусей и добыли турпана – большую черную утку, шкурке которой теперь было предназначено ехать в зоологический музей МГУ.

* * *

Хатангский аэропорт стал для нас чуть ли не родным домом. Пятый день подряд ждем вылета. Все начальство, сами летчики, работники метеослужбы сочувствуют нам, утешают – ничего, мол, ребята, бывает и хуже. Хатанга считается самым гостеприимным местом по всему Северу, она принимает самолеты даже в ту пору, когда закрыт и Норильск, и Диксон, и Тикси…

Главное в таких случаях – не терять чувство юмора, другое утешение найти трудно. Первый раз полет был назначен на 12 июля, но пилот наш, Анатолий Прожогин, пользующийся репутацией одного из наиболее опытных летчиков, улетел по срочному санзаданию. Потом два дня «не давали» погоды. Вчера чуть было не полетели, да что-то не заладилось с заправкой. Норин сегодня заявил мне, что больше ждать не намерен и вечером уедет на стационар.

За десять дней, минувших после возвращения из Ары-Маса, в хатангской природе произошло много перемен. Буйно зазеленели тайга и тундра, развернулись листья ольхи и берез, зацвели кустарнички, куропатки вывели птенцов, во множестве появился знаменитый таймырский комар.

Пока мы с Валей плавали по Новой, Закир Умарович нанял дом на улице Полярной, но я предпочел остаться в балке. Половину арендованного им дома занимали какие-то геологи, которых я обычно заставал в лежачем положении. Союз геологов и охотоведов возник довольно прочный, началось с чьего-то дня рождения, потом отмечали получение письма, зацветание морошки…