Запоздавшее возмездие или Русская сага

-- Держи плату, - тугая пачка червонцев шлепнулась на столешницу. Позже проверю. Обманешь - моргалы выбью, ходули перебью, всю жизнь станешь передвигаться ползком, - Заяц скорчил обиженную гримасу, несколько раз горестно вздохнул. - Не притворяйся, паразит, все одно меня не проведешь... Теперь насторожи уши, выслушай, что скажу, - помедлил, не сводя с главного надсмотрщика недоверчивого взгляда, продолжил. - Вот этот парнишка, пренебрежительный кивок на Марка. - новый твой подшефный, но подшефный особый. Родной сын моего компаньона, - почтительный полупоклон в сторону молчащего Сидякина. - Отношение - соответствующее, пальцем не трогать, от других защищать. Сведешь его с Хмырем - пусть поучится... Все ясно, или имеются вопросы?

Заяц потер указательным пальцем узкий лоб, оглядел худосочного мальчишку. Потом перевел опасливый взгляд на Сидякина. Похоже, он уяснил поставленную хозяевами фирмы задачу.

-- Не понятно, - подытожил он сомнения. - Где жить-то станет? В подвале?

Действительно, не понятно! Каждый день ездить после "работы" в

Горелково невозможно, а жить в подвале - тем более. Сидякин представил себе сына, валяющегося на грязной подстилке и ужаснулся. Жалость снова перехватила ему дыхание.

-- Как решим, старшина? - с нарочитым подобострастием спросил Семенчук.

- Твой сын, тебе и решать.

-- В подвале имеется более или менее чистый закуток?

-- Как же, как же, - опередил Семенчука Заяц. - С лежанкой, столом. Не закуток - царская опочивальня!

-- Никшни! - приказал Федька. - Не лезь поперед батьки!... Так что станем делать, Прохор Назарович?

-- Как, Марк, сдюжишь? - повернулся Сидякин к сыну. Не хотел брать

на себя ответственности, привычно переложил ее на другого человека.

-- Постараюсь, - нерешительно пообещал подросток.

Все, включая Зайца, облегченно вздохнули. Можно расставаться.

-- Как звать-то тебя? - почти ласково спросил Заяц. - Отчества не

нужно, фамилии - тоже, назови имячко.

Прохор отвернулся к окну, старался не слышать. Федька, наоборот, одобрительно кивал.

-- Марк.

-- Хорошее имя, но придется его забыть. Приклеим тебе кликуху... Какую хочешь?

-- В школе дразнили "доходягой".

-- Так и порешим. Доходяга... Поехали?

На улице разошлись. Сидякин и Семенчук забрались на сено в телеге,

Заяц с Доходягой поплелись к остановке автобуса...

* * *

По причине слабосильности и далеко не смелого нрава Заяц ходил всегда в сопровождении двух накачанных защитника. Марк не знал об этом и косился на помощников своего босса с подозрением и боязнью.

Не доходя до церквушки, похожей на забавную детскую игрушку, Заяц остановился. Старался говорить без привычной матерщины, ни на минуту не забывал о "высоком" положении нового своего работника. Поэтому спотыкался на каждом слове, заменял матерщинные словечки непонятными звуками типа "е-мое", "тык-вык".

-- Гляди, как работают настоящие умельцы, - показал он на церковную калитку, рядом с которой на грязной подстилке сидит мальчишка. - Учись! Склоненная на правое плечо голова попрошайки подрагивает, один глаз закрыт, второй, наоборот, широко распахнут, протянутая ладошкой вверх рука тоже мерно ходит - вверх-вниз, вниз-вверх, волосы всклокочены, торчат в разные стороны. Милосердные бабуси при виде несчастного эпилептика судорожно роются в тощих кошельках, жалостливо вздыхают. Старики сочувственно качают седыми головами.

Рубли и копейки не кладут в протянутую руку - какой-то сердобольный верующий пожертвовал свой истертый картуз. В него-то и сыпятся подаяния. В основном монетами, реже - бумажками. Марк представил себя на месте больного парня и ужаснулся. Какой стыд, какой позор, увидела бы мать - сердечный приступ обеспечен! Но выбор сделан, обратная дорога наглухо перекрыта, отказаться - вызвать гнев отца, который пострашней материнских слез.

-- А если - милиция? - Марк постарался заглушить чувство стыда и безнадежности. - Посадят...

-- Лягавые? Хрен им в зубы, неструганный кол в задницу, - смачно выругался Заяц. - Заметят на улице - заметут, а около церквей не трогают, позволяют. Лягавые нам не помеха - им тоже жрать послаще да повкусней охота. Сейчас появится, гляди!

По тротуару медленно шел милиционер. Остановился возле попрошайки, ничего не сказал, только многозначительно посмотрел. Сначала на Хмыря, потом - на заполненный подаяниями картуз. Мальчишка проверился, поглядел сначала в одну сторону, потом - в другую, вытащил из засаленного кармана рванных штанов пачку денег - в полутьме трудно разглядеть: рублевок или червонцев, протянул стражу порядка и законности. Милиционер небрежно спрятал деньги и все так же важно пошел снимать оброк с других нищих.

-- Видал? - торжествующе спросил Заяц. - Вот тебе и лягавые. Одна беда

- не все продаются, имеются идейные... Погоди, не торопись, - Марк вовсе не торопился - стоял, покачиваясь на подобии запущенного маятника, перехватим Хмыря, когда он домой пойдет.