Запоздавшее возмездие или Русская сага

-- Товарищ капитан, старший лейтенант Романов прибыл для дальнейшего прохождения службы!

Все, как положено.- стойка "смирно", живот втянут, грудь колесом, рука вскинута к краю пилотки, пятки - вместе, носки - врозь. Направление выложено на стол.

-- Не тянись, старлей, - начштаба бегло прочитал поданные бумаги и продолжил няньчить перевязанную руку. - Выше не вырастешь.... Все знаю, из штаба полка звонили. На прошлой неделе во время артобстрела погиб комроты-три, Васька Клешнев. Жалко, отличный был командир и вообще классный парень! Меня вот тоже зацепило осколком... Примешь клешневскую роту. Присаживайся, писарь отправился в подразделения. Вернется - отдашь предписание. Попей молочка - свежее, парное.

Посчитав информацию исчерпанной, Нечитайло запил ее несколькими глотками и продолжил укачивание раненной руки.

-- Жмут фашисты?

-- Так жмут, что сок течет. Но и мы не лыком шиты, на прошлой неделе целую роту расколошматили, десятерых - в плен, остальным - царство небесное. А ты где воевал?

-- В соседней дивизии. Хотел вернуться из госпиталя туда - начальство решило по другому, - разоткровеничался Романов, не решаясь сесть и тем самым потревожить раненную ногу. - Обидно.

-- Начальство для того и существует, чтобы тасовать и перетасовывать, - пофилософствовал начштаба. - Почему стоишь, ног не бережешь? Завтра на марше им достанется.

-- Мне бы доложиться командиру, - нерешительно протянул Романов, усаживаясь на лавочку и поудобней пристраивая больную ногу.

-- Вечный комбат... прости, капитан Видов уехал в штаб полка. Оттуда рванет по ротам. Завтра по утрянке выходим на передовую. Успеешь познакомиться на марше... Только учти, Романов, у капитана... как бы это выразиться... сложный характер. Не вздумай обижаться или оправдываться - не любит... Впрочем, сам разберешься, не маленький.

-- За что его назвали "вечным комбатом"? Старый, что ли?

Нечитайло пожал плечами. Поморщился. Наверно, резкое движение отозвалось в ране.

-- Да нет, молодой еще. Просто выпрыгнул из обычного взводного в командира батальона, дважды получил внеочередные звания, а потом тормознули. Наверно, достал начальству до самых печенок.

Капитан снова отпил из глиняного кувшина и продолжил няньчить руку.

-- Болит? - кивнул Романов на замотанное бинтом предплечье.

Перевязать бы.

-- Конечно, надо бы перевязать, да вот незадача - батальонная фельдшерица Клавка уехала с командиром в штаб полка... Ничего, потерплю.

Молоко кончилось и ординарец принес жаренную говядину. Нечитайло кивнул на миску с мясом, здоровой рукой ухватил здоровенный кусок и впился в него зубами. Погладит больное предплечье - откусит, снова погладит. Романову есть не хотелось, но уходить к курящим писарям тоже не совсем удобно. Он сидел, глядя на ползающих по столу мух.

Покончив с мясом, капитан запил с"еденное полустаканом водки. Об"яснил: анестезия, здорово помогает. Предложил новому комроты - тот отказался: не любил алкоголь, после него трещит голова и ноги становятся ватными.

Кажется, начштаба - неплохой мужик, не гордец и не штабная зануда, лениво размышлял старший лейтенант. Это уже хорошо. Дай Бог, и с комбатом он поладит - несмотря на "сложный" характер, тот фронтовик, пропыленный и просоленный, авось, оценит в деле нового ротного.

Над столом жужжали осточертевшие мухи, возле коновязи ржали застоявшиеся жеребцы, на крыльце писаря вели нескончаемую баланду...

Дождавшись возвращеия писаря, Романов пошел в его канцелярию, бывшую кухоньку. Сдал препроводительную щуплому солдатику, которому впору в детсад ходить, а не воевать. Приладил на спину тощую котомку. И заторопился.

-- Где размещается моя рота?

-- Скажу ординарцу - проводит...

-- На кой ляд мне провожатые - сам найду! Только выдай ориентиры.

Угодливо и торопливо писарь описал маршрут. С такими подробностями, что новый комроты-3 с трудом удержал зевоту. С детства не выносил пустословия, когда вместо двух трех слов тебя поливают, будто цветы из лейки.

Воспользоваться писарской информацией не пришлось. Когда Романов подошел к яблоньке попрощаться с Нечитайло, возле калитки остановилась бричка, запряженная худющей лошадью. Казалось ребра вот-вот проткнут ей кожу. Рядом с солдатом-возницей сидит старшина в новенькой гимнастерке с распахнутым воротом. Мощный, выпирающий подбородок скрывается под редкой козлиной бородкой, хитрые сощуренные глазки изучают окружающую местность. Обычно старшины - толстые, с брюшком, хохлы, а этот - сухой, подтянутый, по внешности - типичный русак.

Проворно спрыгнув с доски, заменяюшей сидение, он рысцой подбежал к столу под яблоней. Рывков бросил сложенную лодочкой руку к козырьку фуражки.

-- Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу старшему

лейтенанту?

-- Рекомендую, Романов, - не отвечая, начштаба повернулся к новому ротному. - Твой старшина. Прохор Сидякин. Пройдоха, каких мало, мошенник некуда штампы ставить, подлиза и ворюга.