Запредельник

— Ладно. Только не торопи меня, — отозвался он. Он задрал голову, словно пытаясь отыскать глазами временами появлявшиеся здесь корабли воздушно-десантной авиации. Похоже, что он не смог разглядеть ни одного, и поэтому начал медленно раздеваться. Он снял рубашку, затем ботинки и носки. Потом он расстегнул и стащил брюки. Опустившись на колени, Маккензи сложил все вещи в аккуратную стопку. Когда же он выпрямился, то, к своему ужасу, обнаружил, что охватившее его возбуждение было невозможно скрыть. Его член пытался яростно освободиться от стеснявшей его одежды. Маккензи поспешил отвернуться от Светлы.

Но почему он так смутился? Неужели он стыдился охватившего его желания? Несчастный лицемер! Прошло два дня с момента нападения рашадианцев, и все это время, за исключением коротких сеансов с доктором Фронто, Светла и Маккензи были вместе, вспоминая времена, проведенные в академии или Запределье, или обсуждая то немногое, что им было известно о политической ситуации. И теперь, когда они ощущали особую близость, Маккензи не сомневался, что желание близости возникало из чувства взаимного глубокого притяжения, но он не делал никаких попыток к сближению.

Ледяная вода доставляла мало удовольствия, но Светла старалась не замечать холода.

— Не будь таким стеснительным! Все знают, что мы с тобой неразлучны, так зачем скрывать это? Снимай эти дурацкие штаны. Они тебя стесняют!

Несмотря на сводивший ее тело судорогами холод, сердце Светлы забилось быстрее, когда она увидела, что он наклонился, чтобы снять брюки. Но потом он вдруг опять надел их.

— Светла, я не могу купаться голым. Это не в моих правилах, — прокричал он. Он пошел к ней по гальке и, подойдя к краю воды, присел. Спустя мгновение он с шумом погрузился в воду.

— Черт! Она же ледяная! — И он поплыл к ней широкими мощными гребками. Не успела она пошевельнуться, как он уже был рядом, хватая ее за плечи и несильно толкая вниз. Они ушли под воду, и она покорно обмякла в его руках, ощущая восставшую плоть Маккензи. «Никуда не убежать… во всяком случае, пока. Я принадлежу тебе». Он сделал резкое движение ногами, и они оба вырвались на залитую солнцем поверхность, жадно ловя ртами воздух.

Несколько секунд Маккензи не мог говорить.

— Господи, как холодно! Как ты могла меня так обмануть?

— Я же славянка, а мы все очень коварные. Тем не менее ты не можешь не признать, что вода очень освежает, — с усмешкой сказала она.

— Даже северный медведь околел бы после такого купания. Теперь мне понятно, почему ты меня так торопила.

Светла из последних сил пыталась держаться на плаву.

— Я тоже замерзла, — призналась она и быстро поплыла кролем к ближайшему берегу. Маккензи последовал за ней. Добравшись до скал, они быстро завернулись в полотенца. Так несколько мгновений они сидели молча, бок о бок, а солнце своими лучами согревало дрожащие тела. Наконец она заговорила:

— Мне нравится дразнить тебя, ты это знаешь. Но я решила быть честной по отношению к тебе и к себе.

Она дотронулась до его щеки здоровой рукой и легко поцеловала его губы.

Это застало его врасплох, и он слегка отодвинулся, недоуменно глядя на нее.

«Господи, неужели я настолько потеряла весь свой стыд или он действительно ничего не подозревал? Я не очень-то хорошо разбираюсь в его настроениях. Чего он хочет?»

Она внимательно смотрела на него. Капли воды, подобно утренней росе, стекали по его лицу. Она обвила руками его шею, притягивая к себе, а затем крепко поцеловала в его замершие в ожидании губы. Его руки медленно сомкнулись в нежном объятии, и они опустились на землю, жадно покрывая друг друга поцелуями.

Острый камень вонзился ей в спину. Она скорчилась от боли, и он озабоченно взглянул ей в лицо.

— Что случилось?

— Очень острый камень, — ответила она ему, таинственно улыбаясь. — Вставай. Я хочу тебе кое-что показать.

Когда он встал, от нее не укрылось, что он был очень возбужден. Мокрые штаны так и вздымались. Она поспешно отвела взгляд и вскочила. Когда же снова повернулась к нему, то заметила его взгляд, вопрошающий, но лишенный всякой застенчивости. Вдруг на ум пришли стихи одной поэтессы, она писала в эротическом стиле:

«Вздымающийся обелиск страха и надежды,
я обещаю отбросить лицемерие.
Я буду девственно чиста,
словно налившийся соком зрелый плод…»

Она чувствовала, как краснеет, но все-таки не отвела взгляда.

Взяв его за руку, она повлекла его к падающим струям воды.

— Куда мы идем?

— Сейчас увидишь.

Когда они были уже совсем рядом с водопадом, она внимательно начала изучать выемки в камне, расположенном напротив утеса. Самое нижнее углубление было и самым широким. Она подумала, что это должно быть то, что она ищет. Согнувшись, она на коленях заползла в него, а затем поманила за собой Маккензи. Он выглядел несколько озадаченным, и это ее позабавило.

— Мы сейчас все здесь исследуем, — подбодрила она его.