Запрещенная Таня

— Неужели ты считаешь, что врага народа можно предать? Враг сам есть первый предатель. Он пошел не против какой-то части нашего советского государства, а против всего общества сразу. Будь он уголовник, то все было бы куда проще и понятнее. Тебе бы давно сообщили бы об этом.

— Ты думаешь, что я могла бы быть женой уголовника? Воришки или карманника?

— Я не об этом, — безнадежно взмахнул руками Коля, — не об этом. И не об этом сейчас надо думать. Ты теряешь время. Оно идет. И каждый день может быть, потом использован против тебя. Вызовут тебя и спросят: «почему, вы не развелись с мужем — врагом народа?» и что ты им скажешь? Что?!

— скажу, что я е знала, что он враг. И что он так опасен для нашего строя.

— Это конечно понятно, — Коля покрутил головой, как будто пытался стряхнуть татьянину наивность, — это ты мне можешь сказать. Мол, не знала и не думала. Безусловно, это правильно, но они там будут проверять, не стала ли ты вместе с ним врагом. Куда проще превентивно нанести удар по врагу и посадить жену врага народа, чем потом получить выговор.

— Возможно с занесением, — усмехнулась Татьяна.

— И с занесением тоже, — всерьез продолжил Коля, — могут милиционеру и с занесением дать.

Она подумала, что он все же не умен. Почему-то накатила гадливость: вот стоим мы здесь перед ЗАГСом, оттуда выбегают счастливые. Выползают несчастные. Такой трансформатор человеческой жизни, а мы только и можем решить прыгнуть сейчас, сразу или обождать. Она посмотрела на Колю. Его прямой пробор и простая рубашка из ГУМА делали его еще более простецким, но и более живым. Но чувство того, что он дождался того, что баба освободиться и бросился, чтобы схватить не проходило. Впрочем, она давно уже была никому не нужна. Хотя, если только советской власти которая не могла никак забыть по нее и дать ей жить. А вот Коля нашелся и нашел ее.

— Сейчас еще есть время, выбрать спокойно из этого, — сказал Коля, смотря на ее профиль, — а скоро этого уже не будет.

— Это я поняла, — ответила Татьяна.

— А если поняла, то почему ты ничего не делаешь? — Коля уже изнывал. Он, наверное, думал, что все пойдет быстрее или она согласиться или нет. А она согласилась и ждала. Ждала и знала, что нужно идти. Давно пора перевернуть свою жизнь, отставив Костю идти по тому маршруту советского человека, который был еще не прочерчен для нее.

— Тогда чего ты ждешь, — Коля обернулся на ЗАГС, — надо еще и очередь отстоять и заявление написать.

— А ты мне в этом помогать решил, — спросила Татьяна, ей все еще хотело уесть его. Хотя бы его, если уже все так печально повернулось.

— Я? Нет, я только могу быстро сбегать заплатить госпошлину, что бы тебе не пришлось в двух очередях стоять. Это быстро тогда будет.

— Хорошо.

— Ты согласна? — спросил Костя, — согласна? Да?

Татьяна покачала головой:

— Я сказала, что это ты придумал хорошо. С госпошлиной. Я в одной очереди, ты в другой и все идет хорошо. Потом мы встретимся и разведемся с Костей. Вот так и пойдет несколько лет жизни. Хлоп и пройдет.

— Но надо жить дальше.

— Я знаю, а ты мне хочешь помочь как друг или как товарищ по ремеслу?

Коля смутился, было видно. Что ему интересно более чем какая-то дружба. Весь его вид говорил о том, что он не зря набрался смелости и позвонил жене врага народа, вернее фактически жене врага народа, не для того, чтобы пить чай под зеленым абажуром е комнатенки и слушать скрип соседей за стенами. Он рассчитывал на большее. Сейчас Татьяна подумала о том, как все разнообразно в жизни. Вот она стоит тут, мимо бегут люди, и он и она могу выбирать время прийти сюда и спокойно подать заявление. Даже по телефону говорит могут и поизносить различные интересные вещи. Умные и пафосные фразы, а как это происходит у них? Там в колхозах или на заводах? В колхозе, наверное, приходит к раскулаченной бабе соседский бобыль, поговорит с ней, а потом в сарае или хлеву. После он портки подтянет, а она юкку одернет, и зажили вместе. А на заводе и того проще — в общежитии и места мало и спрашивать некогда. Понравились и расписались, после чего комнату для семейных получили. И там нет слов и фраз. А итог один. «Бабья доля, — подумалось ей, — не хорошая или плохая, а просто бабья. И часто вместо того, что бы ждать и трястись надо просто дать. Может в этом и есть некая бабья мудрость».

Она посмотрела на Колю, рот которого двигался. Наверное, и слова лились, шершавые такие не обкатанные, слова преподавателя литературного института. Но хорошо, что не механика или тракториста. Тех бы настолько не хватило. А они бы и ждать столько не стали. Они быстрые эти люди от орала и станка. Быстрые как советская власть.