Запрещенная

Покалывание превратилось в жжение, боль, которая едва утоляется, когда я надавливаю на свою сердцевину. Мой клитор смущающе пульсирует, а на лбу выступает пот.

Лицо Джейкоба мелькает в моем сознании, и внезапно я…

В отчаянии.

У меня влажно между ног, но это не от крови.

Это что-то прозрачное и слегка липкое.

Входит доктор Трэверс, и ее глаза останавливаются на моей сгорбленной фигуре. — Мисс Уокер. Похоже, у вас Течка начинается быстрее, чем мы думали. Я введу больше подавляющих средств, но это только снимет напряжение. Первая Течка обычно самая сильная.

Она подходит ко мне, когда я хнычу, мое тело раскачивается взад-вперед. Ее пальцы слегка касаются моего затылка, и я подпрыгиваю. — Они тебя уже чипировали? — Она спрашивает.

— Это сделал медбрат, — выдавливаю я из себя.

— Идиот, — шипит она себе под нос. Но разве они не должны чипировать Омегу в момент своего появления?

— Пожалуйста, помоги мне, — выдыхаю я, давление внутри усиливается. — Это больно.

— Предполагалось, что это будет проще, — вздыхает она. — Теперь это все усложняет.

— Что? — Я плачу. — Помогите мне, пожалуйста. Сделайте так, чтобы это прекратилось.

Ее губы прижимаются к моему уху, она откидывает мои волосы назад, и я дрожу.

Что-то не так.

— Не волнуйся, Омега, — шепчет она, и к моему животу подкатывает тошнота. — Мы позаботимся о тебе.

Мы?

Меня охватывает сильная судорога, настолько сильная, что я мечусь на кровати. Она укладывает меня обратно, и я чувствую острую боль в руках, когда она что-то вводит в меня.

— А теперь спи. У нас впереди долгий перелет.

Я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми. Я сопротивляюсь этому так долго, как могу, глядя на ее ухмыляющееся лицо, пытаясь заговорить.

Но наркотики снова побеждают, и я плыву во тьме.

ГЛАВА 25

ДЖЕЙКОБ

— Ты поступил правильно, — уверяет меня Лукас, похлопывая по плечу. — Я знаю, это тяжело, но это избавит вас обоих от боли в долгосрочной перспективе.

Я стряхиваю с себя его руку.

Прошла неделя с тех пор, как я расстался с Амелией.

Я держался подальше от ее дома с той ночи, когда покончил с этим. Я отключил трекер в ее телефоне несколько недель назад, поэтому не знаю, прислушалась ли она к моему предупреждению и уехала из города.

Спасители находятся на другом гребаном уровне, и если она попадет под их перекрестный огонь…

Но она ненавидит меня — я позаботился об этом.

И, надеюсь, она покинула этот район, подпитываемая этой ненавистью.

Я швырнул ей в лицо все, что только мог.

Потом она сказала мне, что любит меня, и я чуть не сдался.

Но она не сдвинулась с места, пока я не сказал ей абсолютную ложь.

И это, блядь, сработало.

Это сработало, и мне потребовались все мои силы, чтобы не развернуть машину и не молить о прощении.

— Твоя Омега все еще на свободе, — напоминает мне Калум, и я недоверчиво смотрю на него.

— Это интересно, потому что я помню что, всего несколько месяцев назад вы все были убеждены, что у меня ее нет. — Я огрызаюсь.

Мы сидим за столом на конспиративной квартире, все выпиваем. Мы следим за Арией и Хлоей, планируя наши следующие действия против Спасителей.

Местные правоохранительные органы вынюхивали что-то, и потребовалось много взяток и угроз, чтобы заставить их отступить. Оказывается, у Спасателей уже есть некоторые из них в карманах.

Это гребаное шоу.

Я стараюсь не злиться, наблюдая, как Калум и Лукас общаются со своими партнерами, но зависть, должно быть, читается на моем лице, потому что никто не заткнется насчет Амелии.

— Это все равно никогда бы не сработало, — фыркает Калум, и его глаза снова смотрят на меня сверху вниз. — Даже биологически Бета просто не может вынести…

— Калум. — Ария прерывает меня прежде, чем я успеваю что-либо сказать. — Остановись.

Она стоит в дверях столовой с раздраженным лицом. У Калума хватает наглости выглядеть пристыженным, и мы с Лукасом ухмыляемся, когда она уходит.

На мгновение мое отвратительное настроение улучшается, когда я смотрю, как эта крошечная Омега ставит Калума на колени.

Точно так же, как Амелия могла бы поступить со мной.

Мой гнев возвращается так же быстро. — Если о ней заговорят еще раз, клянусь, я выбью дерьмо из вас обоих, — говорю я. — Мне похуй. Просто перестань, блядь, говорить об этом.

Лукас кивает. — Прости, брат, — бормочет он. — Я знаю, это нелегко.

Я замечаю, как Ария сочувственно кивает мне, прежде чем выскользнуть за дверь.

Телефон Лукаса подает звуковой сигнал. — О, черт, — бормочет он, глядя на экран. — Только что получил новости от Конрада.

— Что это? — Спрашивает Калум.

Его глаза расширяются, когда он насвистывает. — Похоже, мы направляемся в Европу.

Я замираю.

— О чем ты говоришь? — Спрашиваю я. — Что тебе прислал Конрад?

Он поворачивает свой телефон, на экране воспроизводится видео.

— По словам Конрада, это было сделано несколько часов назад, — объясняет он.

Видео зернистое из-за плохого освещения. Оно снято кем-то из зрителей, окруженных людьми, поднимающими руки, предлагая цену за тех, кто находится на сцене.

— О, черт. — Я шиплю.