Запрещенная

Я изо всех сил стараюсь не взорваться на Лукаса. — Амелия была презентована в больнице. Затем она исчезла. — Я произношу эти слова так спокойно, как только могу, несмотря на дрожь в моем голосе.

— Срань господня! Она презентовалась?

— Да, — рычу я. — И я получил предупреждение. Она моя пара.

На другом конце провода тишина.

— Скажи Конраду. И встретимся в больнице.

Я вешаю трубку, заезжая на парковку.

Достаточно легко принудить ассистентку на входе. Я узнаю имя медбрата, который ухаживала за ней, и главного врача, к которому ее направили.

К счастью для меня, медбрат был на перекуре.

К несчастью для него, он описался в штаны, когда я затолкал его в свою машину, угрожая пистолетом ему в лицо.

— Лилит Трэверс, — выплевывает он. — Она та, кто забрала ее.

— И куда она ее отвезла?

Он колеблется, и я опускаю приклад пистолета ему на голову, достаточно сильно, чтобы оглушить.

— Она упомянула что-то о другой стране, — выдавливает он. — Она говорит по-русски, я это знаю.

Россия.

Он подносит руку к голове. — Я думаю, ты проломил мне череп…

— Хорошо. Тебе повезло, что я не сделаю большего, — шиплю я. — Ты наебал мою Омегу. Мою.

Ужас появляется в его глазах, когда кровь стекает по лицу. — Прости, — бормочет он. — Я не знал — она заплатила мне достаточно денег, чтобы оплатить аренду на следующий год, если я отвернусь, когда она…

— Когда она что? — Я рычу, тряся его за плечи.

Кровь и слезы наполняют его глаза, пока он пытается ответить мне. — Она дала ей успокоительное и забрала ее.

— КУДА? — Я рычу, взводя курок. Он начинает всхлипывать.

— Я не знаю! Может быть, Россия. Я не знаю, прости!

Я наклоняюсь ближе к нему, ухмыляясь ему в лицо. — Ты знаешь, что помогал в торговле Омегой? Ты знаешь, какое за это полагается наказание?

Он прищуривает глаза и качает головой.

— Либо я отдам тебя своим братьям, либо ты отправишься в тюрьму. В любом случае, ты будешь мертв до конца месяца.

Бета открыто плачет, его рыдания громкие. — Пожалуйста, я не знал…

— Теперь ты знаешь, — выплевываю я, прежде чем снова ударить его по голове. Он падает без сознания. Я выталкиваю его с пассажирского сиденья, когда Лукас подъезжает.

— Кто это? — Спрашивает он из окна машины, глядя на скрюченное тело в глубине парковки.

— Медбрат, который помогал в похищении Амелии, — рычу я.

Он прищуривается, глядя на тело. — Ублюдок, — рычит он. — У Конрада есть больше информации о том, куда мы направляемся. Это маленький городок в России.

Я киваю. — Имеет смысл. Встретимся на конспиративной квартире.

Пришло время вернуть мою пару.

Надеюсь, я еще не слишком опоздал.

ГЛАВА 26

АМЕЛИЯ

Кто-то кричит.

Это начинается как низкий, ужасный стон. Но он превращается в пронзительный визг, звук настолько пронзительный, что резонирует в моих барабанных перепонках.

Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что крик принадлежит мне.

Чья-то рука бьет меня по лицу, заставляя проснуться. Я открываю глаза и вижу доктора Трэверс, которая смотрит на меня с отвращением.

— У нас есть еще шесть часов, Амелия. Я не выдержу еще шесть часов этих звуков, исходящих от тебя.

Я пытаюсь пошевелиться, но я заморожена.

Я оседаю на стул, мои руки и ноги бесполезны. Покалывание в животе и отчаяние внутри исчезли, сменившись онемением. Слева от меня небольшое окно с видом на океан под нами.

Я в самолете.

— Я не могу дать тебе слишком много лекарств, иначе ты можешь не проснуться. — Доктор Трэверс продолжает, явно наслаждаясь собой. Она сидит напротив меня, между нами пустое место. — А я зарабатываю на вас слишком много денег, чтобы доставлять поврежденный товар.

Она звучит как злодейка из фильма ужасов. Я хочу снова погрузиться в воду и забыть этот кошмар, но заставляю себя оставаться в сознании.

— Мне нужно, чтобы ты проснулась для этой части. — Она манипулирует мной, как куклой, легко приближая мою голову к себе. — Мы должны сделать это как следует, так что не двигайся.

Рядом со мной слышится шуршание ее сумки, и я краем глаза замечаю что-то серебристое.

— Это будет больно, — единственное предупреждение, которое я получаю, и в мою шею вонзается нож.

По крайней мере, так кажется. Металл соприкасается с металлом, и давление исчезает, сменяясь тусклым жжением.

Я хнычу, когда она грубо протирает место повреждения тряпкой. — Чип исчез, и ты можешь идти, — говорит она, показывая мне окровавленную салфетку. Маленький кусочек металла лежит на белой салфетке. — Сейчас ты более редкая, чем любой бриллиант, и стоишь столько же. — Она отталкивает меня от себя, и я падаю на край сиденья, ударяясь подлокотником о ребра.

От ее слов у меня по спине пробегает холодок. — Почему? — шепчу я. — Зачем ты это сделала? — Спрашиваю я. — Почему ты это сделала?

— Деньги.

Больше она ничего не отвечает, и я закусываю губу, чтобы не закричать.

— Куда мы летим? — Я спрашиваю.

Тишина.

Подумай, Амелия.

Если я хочу выбраться отсюда живой, мне нужно спасти себя.

И я прошла через слишком много дерьма, слишком много вытерпела, слишком долго боролась со своей болезнью, чтобы позволить себе стать жертвой чего бы то ни было.