Запрещенные друг другу

Юля обхватила себя руками, согревая озябшие плечи, и сосредоточилась на муже. Разговор с матерью расшатал её нервы до предела. Чувствовала себя под высоковольтным напряжением: одно неверное слово — и ударит током. Говорят, что лучшее нападение — это защита? Хорошо, так она сделает. Пускай только попробует предъявить ей что-то.

— Как поговорили? — начала первой, пряча под ладонями охвативший всё тело озноб.

— Нормально, — всё-таки поднял голову, посмотрев на неё исподлобья.

— Ммм, исчерпывающий ответ.

— Я не в настроении внедряться в подробности, — ответил без обиняков Глеб, поднимая с ковровой дорожки разорванную рубашку. Придирчиво оглядел её со всех сторон и злобно зашвырнул в дальний угол. — Достаточно того, что Саша понял меня и сейчас спит.

— Интересно, и что же ты ему сказал?

— Правду.

— В смысле? — обалдела, чувствуя, как из глубин души поднялась тихая ярость. — Ты в своем уме? Он ещё ребёнок!

Даже представить такое не могла. Её Саша — и слушает историю об измене давно умершей бабушки. Уму непостижимо.

— В своем. Ты же поленилась поговорить с сыном, меня отправила. Нет, я, конечно, постарался объяснить всё на доступном для него языке, и будь уверенна — мой сын меня понял и поддержал. Что? — приподнял в удивлении брови, правда, потом тут же их опустил, скривившись от боли. — Думаешь, я настолько отбитый, что могу рассказать сыну все подробности? Юля-я-я, ты меня поражаешь, вроде и не первый год живём вместе… — выразительно промолчал, упиваясь её шоковым состоянием. И разве можно его винить? Знала, чувствовала ещё с утра, что так и будет.

— Да не смотри ты на меня так! — на жестких губах заиграла довольная и такая фальшивая усмешка, что Юле впервые за двенадцать лет стало противно. — Я просто объяснил ему, что понравившийся ему дядя Валик на самом деле плохой дядька. Что по нему тюрьма плачет. Что он опасен. Да, Юля, так и сказал. Или ты думаешь, соврал? Вот ты меня не понимаешь, а сын сразу понял, поддержал. Я теперь для него герой.

Рывком стащил с себя футболку, намереваясь лечь спать. Правая щека напухла, над глазом — бордовое сечение с запекшейся корочкой крови. Ни она не посочувствовала ему, как положено, ни он не извинился перед ней. О чем вообще речь? Сама виновата. Просили по-человечески «не лезь!», не послушалась. Теперь вот, получите — распишитесь. А ведь ещё несколько часов назад между ними была полная идиллия.

Благодаря ей была…

Но на данный момент она устала изображать видимость, да и Глеб не особо усердствовал после случившегося. Странное дельце: подрался вроде бы с Дударевым, а такое ощущение, будто с ней устроил потасовку.

Медленно втянула в себя воздух, только сейчас заметив, что всё это время стояла ни живая ни мёртвая, боясь даже пошевелиться. Ждала всплеска гнева, криков, но Глеб поражал спокойным, ровным тоном. Пришиблено проследила за проскочившим под одеяло мужем, застыв посреди комнаты. Нормально.

— Кстати, — положил под здоровую щеку подушку, закрыв глаза, — держись от Дударева подальше.

А нет, не нормально.

— А до этого, я что, вешалась на него? — проговорила сквозь зубы, разозлившись. — Глеб ты в своем уме?

— Сегодня он угрожал мне, — распахнул глаза, внимательно наблюдая за выражением недоверия на Юлином лице. — Я серьёзно. И ссору он первым начал. Ему было плевать на Сашку, на то, что он здесь гость, что сегодня у твоей матери праздник. Что ел и пил с нами за одним столом. Он страшный человек и сделает всё возможное, чтобы испортить мне жизнь.

Смотрел пристально, подмечая малейшее колебание с её стороны. Ни слова о возможной симпатии к её скромной персоне, ни намёка на ревность или цепляний к реакции Вала. Он или считал её недостойной внимания Дадурева, как было заявлено доселе, или… искусно скрывал свои эмоции.

Честно, уже не знала, что и думать. С одной стороны мама, разглядевшая со стороны Вала не пойми что, с другой — Глеб, предупреждающей об опасности.

— Ты куда? — удивился, увидев, как Юля пошла к двери.

— На кухню, пить хочу. Можно? Или пойдешь конвоем?

Глеб резко и неприятно рассмеялся.

— Скажешь ещё. Я доверяю тебе и никогда не поставлю наши чувства под сомнения. А ты?

Вдруг закружилась голова и Юле пришлось ухватиться за дверь, чтобы не пошатнуться. Всё-таки это выше её сил. Все эти эмоциональные качели не для неё. Незакаленная она, нет должной выдержки.

— Что я? — вскинула подбородок, обхватила дверь пальцами.

Глеб, смерив её взглядом, ответил:

— Ты доверяешь мне?

— Конечно, милый. Как ты мне доверяешь, так и я тебе.

Улыбнулась. Эта улыбка стоила многого. Подмывало сорваться с места и убежать, как можно дальше, но она лишь плавно закрыла за собой дверь, дабы не потревожить спящих в соседних комнатах родственников и как можно тише вышла из дома, направляясь к летней кухне.