Запрет на безумие

В это время распахнулась дверь, и в кабинет проникли лужицы света. Его рука, что покоилась на лбу, опустилась ниже и закрыла глаза. Но Ролан успел приметить темный силуэт, словно горную возвышенность на золотистом фоне.

Дверь закрылась, вернулась темнота. Александр стоял неподвижно.

«Не включай».

Зажегся свет.

Александр смотрел на него – Ролан видел, не размыкая глаз.

– Что ты здесь делаешь? – Александр прошел вперед да мимо дивана, на котором расположился Ролан.

– Сплю.

Александр подошел к столу и закопошился на заваленной предметами столешнице.

– Я думал, для того у тебя есть дом.

– Есть.

– Ты в норме?

Ролан услышал, как открываются ящики.

Тот же вопрос Александр задавал ему несколько дней назад, когда пожелал поговорить о Брине и всем том, что было с ней связано.

И тогда он ответил, что в норме. То же самое сказал и теперь.

Зашелестели листы бумаги.

– Что ты ищешь? – спросил все же Ролан, решив разговором, пускай и не желанным, уйти от болезненных мыслей о Брине.

– Ищу документы, которые просила принести Нелли. Кажется, она специально их запрятала,… знала, что так случится…

Взорвется здание, а сама она окажется под домашним арестом?

Шорох папок и шелест бумаг продолжался еще некоторое время. Но затем, очевидно, Александр нашел, что требовалось, так как направился обратно к выходу. Только на середине пути остановился. Он стоял и смотрел на Ролана.

– Не хочешь у меня ничего спросить? – Александр удивил его вопросом.

Приоткрылись глаза, незрячие под светом ламп.

– Почему ты спрашиваешь?

Александр едва заметно качнул головой.

– Не знаю…. Почему-то захотелось спросить.

– Нет, не хочу. – Глаза закрылись.

Александр постоял с полминуты, продолжая смотреть на лежачего Ролана, а может, просто глядя в его направление, а затем возобновил движение. Он схватился за медную ручку…

– Как ты понял?

Александр застыл.

Губы Ролана зашевелились сами, без предварительного согласия мозга.

Чуть приоткрывшаяся дверь, закрылась. Александр обернулся к нему.

– Как я понял? – переспросил лидер расы.

– Как ты понял, что…Нелли та самая, ради которой ты готов нарушить законы ferus?

Выражение лица Александра осталось беспристрастным, однако взгляд мужчины сделался глубже.

– Мне не требовалось этого понимать, – сказал Александр. – Я это знал. Что-то внутри меня знало. И…знала Нелли, которая подтолкнула меня на решающий шаг.

Александр помолчал, а секундами позже спросил:

– Тебя удовлетворил мой ответ?

В ушах стучало.

– Вполне.

Александр задумчиво кивнул.

– Это хорошо.

Постояв немного, он вышел.

Ролан снова закрыл глаза.

***

Сегодня на очереди был Гумберт – паренек из актерского кружка, который когда-то – двумя годами ранее, – с интересом посещала Брина. Вообще-то звали его просто Слава, имя в его случае тоже многоговорящее, однако ввиду наличия в его родословной немцев, о чем он повторял с завидной регулярностью, внутри группы его прозвали Гумбертом, и Гумберт не возражал.

Маленький, щупленький, с непомерными амбициями, но забавный – он ей нравился. Несмотря на то, что с ростом ему не повезло. Да и нос у него был «картошкой». Нос, который с особым трепетом выводила в эту минуту Брина на сподручном, импровизированном полотне.

Она нашла себе прекрасное занятие, а что важнее – совсем не затратное, в котором все необходимые инструменты находились прямо под рукой. В принципе сама рука и являлась инструментом, точнее, палец. Указательный. А еще пыльный пол, который выполнял функцию «чистого» холста: грязи на нем скопилось предостаточно, чтобы хватило на множество «картин».

Ну, так вот, этот самый Гумберт был забавным, поскольку никогда и ни с кем ни в чем не соглашался, если мнение его оппонента не совпадало с его собственным. Забавность заключалась в том, что в такие моменты Гумберт вставлял короткие уточняющие фразы: «Это вы так считаете», «Только ваше мнение», «Ваша сугубо личная точка зрения». Еще веселее становилось, когда фразы, им изрекаемые, оформлялись в виде вопроса: Это вы так считаете? – спрашивал он. Это ваша точка зрения, не так ли? – настаивал Гумберт. А кто вам это сказал? – словно пытался подловить на обмане или указать на неосведомленность противника.

Гумберта никогда и ни в чем нельзя было убедить, а переубедить и подавно. Даже преподавателю Романовичу, которому он плешь проел своими авторскими «ужескороговорками». У них даже шутка в группе ходила, что Гумберт подрабатывал у Романовича суфлером, поскольку ни единая речь Романовича не проходила без его вмешательства.

«Это ваше видение» – говорил утвердительно Гумберт после каждой демонстрации Романовича «Как надо» – играть, петь, танцевать – неважно. Ваша оценка. Ваша позиция. Лишь ваше предположение. Ваше, ваше, ваше…Уточните, кто на этом настаивает?