Запрет на любовь

— Понятно. То есть трубу тоже забрать себе?

Останавливаюсь. Ощупываю карманы.

Чёрт!

Оставила на траве.

— Дай сюда, — пытаюсь выхватить свой телефон у него из рук.

Как, блин, глупо.

— Не так быстро, — уворачивается и прячет его в передний карман шорт. — Можешь сама достать его оттуда, — ухмыляясь, поигрывает бровями и поднимает руки, выставляя ладонями вперёд. — А можешь ответить на три вопроса и получить свой навороченный гаджет назад.

— Тебе заняться нечем?

— Ну так что?

Хочется послать его, клянусь!

— Вибрирует, кстати. Может, отец твой звонит. Может мать. Или брат…

— Нет у меня брата.

— А как же носатый грузин в леопардовом пиджаке?

Гррр! Ненавижу, блин, этот пиджак.

— Леван — мой жених, — цежу сквозь зубы.

Абрамов издаёт какой-то странный смешок.

— В чём дело? — нахмурившись, уточняю.

— Ты ещё спрашиваешь? Он выглядит как герой программы «Модный приговор».

— Вовсе нет.

— Конкретно на той фотке — да. Дизлайк, если что, поставил ему, не тебе. К платью претензий нет. Там всё чётко.

Что-что? Дизлайк? Совсем оборзел?

— Всё на моей странице посмотрел?

— Да, — признаётся открыто.

— Зачем?

— Нравишься.

— Интересный поворот. Сделаю вид, что поверила.

— Я вроде ясно дал понять, когда предлагал прогуляться по городу. Ты, кстати, не надумала?

Наглый до невозможного.

— Не надумала.

— Теряем время, Джугели.

— Ты глухой или идиот? — раздражаюсь ещё сильнее.

— Поясни, — держит ветку, чтобы та не хлестанула меня по лицу.

— Прозвучало слово жених.

— А, ты про это, — надевая очки, отзывается беззаботно. — Не проблема.

— Да что ты!

— Вы вообще друг другу не подходите. Он тебе не идёт.

— Твоего мнения никто не спрашивал. Мы очень красивая пара.

— Я бы поспорил.

— Тата, Марсель! Вы чего отстали? — ругается Шац, обернувшись.

— Шуры-муры у них там, чё не ясно? — отвечает ей Ромасенко.

— Телефон собираешься возвращать мне?

— Прозвучали условия, — отзывается он в моей же манере.

— Задавай уже свои вопросы, Господи!

— Можно просто Марсель.

Закатываю глаза.

— Шутка стара, как мир.

— Почему написала, что песня «отстой»?

— Я так считаю.

— Обоснуешь может?

— На вкус и цвет товарищей нет. Такое обоснование подойдёт? Или ты из тех нарциссов, которые вообще не терпят критики?

— Нет. Просто люблю конструктив, детка.

— Оставь эти свои уменьшительно-ласкательные для почитательниц творчества.

— Как тебя называет этот твой Тигран?

— Его зовут Леван!

— Неважно.

Возмущённо на него смотрю.

— Чё? — смеётся.

Вот скажите мне, разве можно вынести этого человека?

— У меня есть имя. Им и называет. У тебя последний вопрос, — чеканю зло.

— Тоже изучала мой профиль во Френдапе под плащом инкогнито?

Кровь резко приливает к лицу.

Откуда он знает???

— Да расслабься, Джугели. Это прикол. Мой вопрос про переезд. На кой икс поменяла место жительства? Гигантскую Москву, в которую все так стремятся, на маленький, провинциальный Красоморск.

— Не по своему желанию, — вырывается непроизвольно.

— Это мы уже поняли. А причина?

— Обстоятельства. И тебя это не касается. Давай сюда телефон! — требую, протягивая ладонь.

— Сохранила мой номер? — достаёт его из кармана.

— Нет. Он мне никогда не понадобится.

— Никогда не говори никогда, Джугели, — в его глазах вспыхивает недовольство.

— Я в этом абсолютно уверена, — выдёргиваю из его руки свою вещь.

— Мы почти на месте!

— Ура!

— Аллилуйя!

— Чуть не сдохла, блин. Ненавижу эту долбаную тропу. Вверх-вниз. Вверх-вниз, — жалуется Ковалёва.

— Всё как ты любишь, чё не так? — по традиции стебёт её Ромасенко.

Кретин. Опошлит что угодно.

— Заткнись, дебил! — она со всей дури лупит его по спине.

— Идите все сюда! — зовёт класс Матильда. Сама она уже там впереди, где заканчиваются высокие сосны.

— Тебе понравится! С поляны открывается шикарный вид! — восторженно лепечет Полина.

— Твоя правда, Филь, — соглашается с ней менее воодушевлённая Илона.

Шагаю следом за ними. Преодолеваем финальный подъём и, выбравшись из леса, оказываемся на той части скалистого утёса, про который все так любят говорить в Красоморске.

Что ж. Просторно. Красиво.

Перед нами голубое небо и кажущееся бескрайним синее море. Оно шумит и волнуется там внизу, у подножия. Гладит белый песок. Разбивается о камни.

За убегающей вправо береговой линией — город. Маленькие частные дома, хаотично разбросанные по серпантину. Выделяющееся среди них колесо обозрения. Морпорт.

Слева — величие дикой природы. Лесной массив из хвойных деревьев, скалы, зелёные холмы.

— А закаты тут какие… М-м-м… — многообещающе тянет Филатова. — Ну как? Круто же, а?

Моей реакции, видимо, ожидает. Да только все приятные эмоции во мне вдруг резко сменяются на диаметрально-противоположные.

Не моргая, смотрю на старый, заброшенный маяк.

Он всё ещё здесь? Поверить не могу. Двадцать лет прошло.

Ощущаю, как сильнее и громче начинает стучать сердце в груди.

Как разгоняется кровь пульсацией по венам, и как пересыхает в горле.