Запрет на тебя

Маринка моя… Маринка… Красивая зараза.

– Показывай, ведьма, – выдаю и кусаю чуть ниже шеи.

– Прекрати… Замолчи… – тарахтит она.

Когда сам рукой ей между ног лезу, вздрагивает и цепенеет.

– Так и знал… Мокрая.

Скольжу в жаркую влагу пальцами. Раскрывая пухлые губки, нетерпеливо толкаюсь в тугую норку.

– Блядь… Сейчас тебя как выебу… Потеряемся, Чаруша…

– У-м-м… Даня… Даня… Данечка, миленький, ты же не серьезно?

– Маринка, я, блядь, глазами не вижу, так накрывает… – кусаю ее без разбора. По груди не иду, а растекаюсь похотью. – Конечно, серьезно.

– А-а-а… Даня… Даня… Прости… Прости! Я все-таки девственница! – оглушает не высотой голоса, он негромкий.

Оглушает и резонирует внутри меня эмоциями, которые выплескивает.

– Что, бля? – рычу реально как зверь. И рявкаю яростно: – Все-таки?

– Упс, – корчит милейшую рожицу.

– Я, мать твою, конечно же, в курсе, что ты целка, ясно?! – хочется ее не просто отругать… Жестко отшлепать! Но вместо этого, ослабив давление, выскальзываю из нее. – Будто я бы позволил, чтобы тебя вскрыл этот Додик…

– А не Додик? – цепляется провокаторша за слова.

– А не Додика я к тебе и близко не подпущу!

– Данечка… – расплывается в довольной улыбке. – Ты решил меня напугать?

– Может, и нет!

– Да! Рано вскрывать! Это только седьмой пункт в листе задач. Последний! Еще три до него… Принимаешь?

– Озвучивай!

– Я стесняюсь… Это желание очень грязное.

Краснеет, и правда, вовсю. Яркими розовыми пятнами покрывается. Ей так даже лучше. Зачет.

Ну и мне жилы наматывает. Дурью взрывает кровь. Хочу знать, что задумала.

Все, что в ее красивой голове, выяснить желаю. Все. До последней точки.

Наклоняясь, выдыхаю в ухо почти агрессивно:

– Признавайся.

Собираюсь отстраниться, чтобы вновь в лицо посмотреть. Но она ловит руками в ловушку – обнимая за шею, удерживает.

– Четвертый пункт совпадает с тем, что я тебе должна, – шпарит затянутым шепотом мне в ухо.

– По факту, Чаруша, – давлю, потираясь лицом о ее кожу. Губами плеча касаюсь. Целую как-то странно. Нежно, что ли… Сладкая моя. Охуенная. – Бомби уже, Динь-Динь.

– Четвертый пункт… – повторяет еще тише, сдавленно и задушенно. – Твоя сперма на моем теле, Дань…

И меня вскрывает. Оголяет все нервы. Кожу сдирает. Защиту всю на хрен. В утиль.

Обнажен. Открыт. Уязвим.

Только ее хочу. Этим порывом дышу. Ничего больше, блядь, просто не нужно.

– Давай, – сиплю, толкаясь членом в ее восхитительное мокрое тело.

По животу вскользь тараню, а кажется, словно невесть какие турбо-бонусы получаю. Со стоном закатываю глаза.

Маринка будоражащими вздохами кроет. А потом… Сама ртом к моей шее припадает. Прикусывает, кобра. Сосет жарко-жарко. Рукой по моему боку тянет. Пробивает мышцы до дрожи.

– Ах-х-х… – толкаю хрипом в потолок.

Жду… Жду, и все равно, мать вашу, выпадаю, когда ее маленькая ладошка сжимает мой член. Длины ее пальцев не хватает, чтобы обхватить полностью, но давит Чаруша со всей дури.

Больно. Кайфово. Убийственно.

Содрогаюсь всем телом. Стонами расхожусь. Срываюсь.

Оборачиваю руку вокруг ее тела и резко подбрасываю вверх. Маринка член мой теряет. На инстинктах ногами меня обвивает. Вклеиваюсь аккурат, куда так стремлюсь.

– Только не в меня, – шепчет колдовская погибель.

– Не буду, – давлю сквозь зубы обещание.

В лицо ей смотрю. Пожираю тотально. Медленно сливаю взгляд вниз. Мог бы каждый миллиметр заклеймить. Там, где наши тела соединяются, притормаживаю. Свирепо втягиваю запахи. Со стоном прикрываю глаза и откидываю голову назад. Поливает ее в этот момент знатно. Остужает ли? Даже при учете того, что температура стремительно на спад пошла, черта с два помогает.

– Даня…

– Молчи, – рычу и затыкаю Маринку поцелуем.

Терзая губы, вроде как осторожно членом в ее сочной расщелине скольжу. Да, мать вашу, какой там осторожно! Раскидывает меня с первых секунд. По всему телу жгучими молниями удовольствие летит.

Что за хренотень?

Будто год не трахался. Будто вообще никогда не вкушал грех плотского блаженства. Будто начисто стер все программы и по новой дорвался до неизведанного.

Детокс и медитации не давали такого эффекта. В последнее время, когда терял интерес к сексу, чтобы воскреснуть, приходилось все дольше и дольше затягивать воздержание. А сейчас? С Маринкой меня крушит с двенадцатибалльной сейсмичностью. Раскраивает на лоскуты. Разбивает на атомы.

Изучал многое. Немало пробовал. Жестко экспортировал. Но ничего подобного не то что не испытывал, даже представить не мог.

Раскладываю Маринку ладонями. Трогаю бесстыдно, безбожно, бессовестно. Пальцами между ягодиц веду. До ее гортанных вскриков по непорочным точкам прокрадываюсь. Назад по спине, выпирающему позвоночнику… Сдавливаю сзади шею. Крепкая фиксация, и язык по горячему рту агрессивно носится.

Ее колотит. Меня добивает.

Еложу… Вопреки всем угрозам первая цель – чтобы ей было хорошо. Намеренно выбираю угол, задевая клитор. Поражаю удовольствием, будто током. Каждую ее судорогу, каждый стон, каждый вздох ловлю – все это множит и дробит мое собственное наслаждение.