Запрет на тебя

Глохнут как мини-генераторы. Гаснут как лампочки. Падают как звезды.

И быстро-быстро остывают. Все мое тело холодеет. Ознобом меня накрывает.

– В смысле «без разрушений», Дань?

– В прямом, Марин! «Шесть», и все. Прекращаем.

– Если «шесть» случится, Дань… – шепчу глухо, почти без эмоций. – Ты сам остановиться не сможешь.

16

Я – дилер твоего удовольствия.

© Даниил Шатохин

– Что надо? – выталкиваю без каких-либо эмоций.

В комнату этих двоих давно не приглашаю. Стою на пороге, еще и дверь придерживаю, чтобы носы свои не смели совать.

– К нашему глубокому сожалению, юбилей Чарушина придется пропустить. У нас съемка, – раскатывает мать манерно, будто я не в курсе, что она из себя представляет, и что несет в себе эта информация. – Передай Артему Владимировичу наши извинения и наилучшие пожелания. Подарок мы отправим курьером.

– Хорошо, – отзываюсь сухо.

На самом деле только радуюсь, что их не будет. Нет, на людях они, конечно, святее всех святых. Прилично себя ведут. Выглядят идеально. Дизайнеры-художники Владислав и Ульяна Шатохины известны на всю страну. Востребованы и почитаемы. И этот статус они холят и лелеют, как самое главное в жизни. Все должны ими восхищаться. Как без этого?! Не жить! Хотя, уверен, их гребаный канал на мировом порносайте срубает больше бабла, чем пафосное и весьма посредственное творчество.

А обществе они, безусловно, позориться не стали бы. Но меня самого коробит и выкручивает, когда приходится где-то рядом с ними находиться.

– Ингрид просила тебя зайти перед уходом, – сообщает отец с негаснущей мерзковатой, на мой, конечно же, предвзятый взгляд, улыбкой.

– Это все? – уточняю холодно.

И без его подсказок не забыл бы заглянуть к бабуле. В конце концов, только ради нее до сих пор остаюсь в этом доме.

– Приятного вечера, – желает папаша после сдержанного кивка, с той же гримасой сиропной благожелательности.

– Приятного вечера, – вытягивает ему в тон мать.

Не благодарю. Просто захлопываю перед ненавистными для меня людьми дверь. Машинально ключ проворачиваю. Только после этого скидываю с бедер полотенце. Пока бреюсь, несколько раз проверяю подбородок на гладкость. Если Маринка коснется… К черту! Что за тупые мысли?! Аж тошнота подкатывает.

Перевожу дыхание. Выравниваю все процессы. Мысленно сковываю ненужное барахло броней. С помощью мусса привожу в порядок «гнездо» на голове. Довольно подмигиваю своему отражению.

Уже на пути в гардеробную улавливаю густую череду стонов.

Похуй.

Боксеры, носки, брюки, рубашка, ремень, бабочка… Сука, да будь эти извращуги хоть чуточку адекватными, озаботились бы звукоизоляцией в своих блевотных апартаментах. Но нет. Все дело в том, что они хотят, чтобы их слышали.

Похуй.

Поправляю бабочку, накидываю пиджак, обуваюсь… Сжимая челюсти, покидаю свои покои. Со стиснутыми кулаками и практически бездыханно пересекаю этаж.

– Ингрид, привет, – выдаю сразу после натужного вдоха, едва захлопывается дверь за спиной.

Глаза бабули моментально проясняются, на губах расцветает улыбка. Хорошо, что у нее уже со слухом весьма плохо. Хоть она не слышит творящегося в этом питомнике разврата беспредела.

– Мой мальчик, – бормочет, слегка растягивая слова. – Красавчик! Какая-нибудь принцесса на этом балу в тебя точно влюбится.

Да ну на хрен!

– Не приведи Господь, – отсекаю я, отражая бабулину улыбку.

– Влюбится, влюбится, – настаивает Ингрид. – Сегодня Луна во Льве. Лучшее время для любви.

– Окей, понял, – быстро закрываю тему. – Лучше скажи, как себя чувствуешь?

Честно признаться, трудновато вести с ней беседу под аккомпанемент изврата. Однако я упорно пытаюсь абстрагироваться.

– Что за дурацкие вопросы? Чувствую я себя прекрасно! Как иначе?

На ее ворчание всегда смехом реагирую. Оно реально забавляет.

– Молодца, бабуля!

– Тихо ты… – шикает, взмахивая руками. – Об этом не так громко. Вдруг кто-то услышит и догадается о моем возрасте!

– Не догадаются. Скорее решат, что у меня замыкание, – подыгрываю ей я.

Она довольно прицокивает языком.

– Ох, льстец! Ох, шельмец!

– Как есть.

– Ой, иди уже! Иди! – машет руками, чтобы убирался. Со смехом подчиняюсь. А вдогонку прилетает уже привычное: – И повесились там за меня!

– Обязательно!

В дороге напряжение еще забивает мышцы, но едва я добираюсь до ресторанного комплекса и вижу Чарушиных, слетают оковы. Расслабляюсь, плавно погружаясь в непередаваемую атмосферу праздника. Вот где бы ни были эти люди, везде какое-то уникальное тепло приносят.

Дышу… Я дышу. На полную.

Свободно продвигаюсь по залу. Поймав то самое ощущение, будто при желании способен перевернуть на хрен этот долбаный мир, давлю привычную, крайне самоуверенную ухмылку. От моей абсолютной охуенности даже мрамор под ногами тает. Меня же будто по воздуху несет.