Запрет на тебя

Пальцами уже под белье прорываюсь. Во влагу ее скольжу. Хрипло выдыхаю резкие избытки своей похоти.

– Столкнемся, Дань... Случится огромный трах-тарарах…

– Я только «за»… За твой трах…

– Хм… Хм… М-м-м… У-м-м-р-р… – издает ряд потрясающих в ее исполнении звуков, когда тумблерок ее нахожу. – Зачем ты за мной пошел?

Если бы не крыло так сильно, клянусь, что заржал бы. Эти ее наивные финты, когда она пытается вывернуть все так, будто не провоцировала целенаправленно, забавляют, конечно.

– Очевидно же, ведьма ты… Ведьма ты моя… – присасываюсь к ее шее, не могу удержаться. – Я здесь за твоим пятым пунктом. Что там? Бомби.

– Там… Там удовольствие, Данечка… – мурлычет загадочно.

– Отлично. Я – дилер твоего удовольствия.

– По граммам в меня?

– Килограммами, Марин, – поднимаю планку. И тотчас понимаю, что просчитался. – Не-е-ет, – сбиваю. И поднимаю еще выше: – Тоннами, Чаруша.

– Кай-й-й-ф.

17

Ты ведь даже имя мое по-особенному произносишь…

© Марина Чарушина

Его пальцы, выражая полнейшее безумие, жестко сминают мою размокшую от желания плоть. Эрегированный член таранит сзади. Мощно, резко и часто толкается между моих ягодиц. Дергаюсь, дрожу и издаю непонятные звуки. Одежда ни черта не защищает. Даня будто реально меня трахает. Едва не улетаю от этого урагана. И дело даже не в физическом взаимодействии. Его неукротимая похоть, его звериная жажда, его агрессивное доминирование – вот это все сносит.

Чудом удается сохранить ясность мысли и следовать намеченному плану.

– Но не здесь, Дань… Не здесь… – с трудом вырываюсь из плена его объятий и отшагиваю в сторону. – Не здесь… – задыхаюсь, когда он выкатывает язык и абсолютно бесстыдно и запредельно сексуально слизывает со своих пальцев соки моего возбуждения. – Черт… Даня…

Он просто подмигивает и прячет руки в карманы брюк.

– Продолжай, – подгоняет, всматриваясь в мое лицо.

– Итак, – сиплю я взволнованно. – Пятый пункт – удовольствие. «Пять а»: романтика и нежность. Ты говорил, что у тебя есть место для нас… Квартира, да? Укради меня, Шатохин. Без этого сегодня не дамся!

– Чего? – выдыхает явно ошарашенно.

Я не реагирую. Смотрю прямо в глаза и позволяю ему переварить информацию.

Даня справляется быстро. Зрачки идут на расширение. Полностью поглощают своей грешной темнотой ненужные нам сознательность и трезвость ума. О, да! Столь глубокой чернота бывает лишь перед взрывом. И я его очень жду.

– Чё, прям реально украсть? – уточняет приглушенно.

Якобы лениво. Якобы спокойно. Якобы из любопытства.

Я улыбаюсь. Победно. Дерзко. Фонтанируя острейшим предвкушением.

– Да, Дань. Реально украсть, – сладко шепчу, поглаживая ладонью его по груди. Горячо там и очень-очень шумно. Колотится сердце. Беснуется, словно запертый в клетку зверь. – Подумай, как все красивенько провернуть, чтобы мои ничегошеньки не просекли.

– Марина, блядь… – цедит сквозь зубы. Злится, конечно. Злится, потому что заводится. Не сможет проигнорировать. – Может, давай как-то попроще, а? Тут тебя разложу, да и все!

Выдерживаю ту же улыбку, что и до этого, демонстрируя полную уверенность.

– Нет. Попроще – это не про нас.

– Марина… – вновь давит интонациями. И все равно проскальзывают между сталью какие-то необычайно мягкие будоражащие звуки. – Ты, блин, свой клитор назвала, цитирую: «Центр Вселенной Даниила Шатохина». Моей! Так к чему эти танцы с бубном?

– Хм… Ну, назвала, да. И что такого? – пожимая плечами, намереваюсь отстраниться. Но Даня ловит и не позволяет этого сделать. Внутри меня такая тряска разворачивается, ощущение, что сама душа дрожит. И все же я старательно корчу невозмутимость. – ЦВДШ – это знак не моей для тебя доступности, а твоей на мне помешанности!

– Чего?

– Да, Дань! Да! Да! Так и есть, – тараторю, конкретно сбиваясь с курса. Эмоции несут. – Просто вслушайся… Ты ведь даже имя мое по-особенному произносишь!

После этого не только зрачки Шатохина плывут. Расширяются навыкат глаза. Шокирует ли его это заявление? Очевидно. Я нервно сглатываю и замираю. Прихожу в ужас от того, что выдала, ведь это запальчивое выступление может спугнуть и оттолкнуть Даню.

– Ну, ты особенная, да… – выдает он, наконец. Хрипло и как-то даже чересчур сухо. – Я не отрицаю, Марин. Чарушина же.

Облегчение, которое я успела испытать лишь на один короткий миг, резко сносит волной обиды.

– Не поэтому, дурак!

Выкрикиваю это и убегаю.

Кровь закипает. С выбросом гормонов стремительно меняет свой химический состав. Основную долевую массу в этой бешеной смеси тянет на себя адреналин. С ним я творю адские вещи. Понимаю это. Понимаю, но остановиться не пытаюсь.

Ну, погоди! Сейчас я тебе устрою!

Сбегаю вниз по лестнице быстрее, чем поднималась. Учитывая не самые удобные босоножки с тонюсенькими ремешками и на высоченной шпильке, не знаю, каким дивом заканчиваю этот марш-бросок невредимой.

В зал буквально врываюсь. Нахожу свою жертву глазами и без колебаний преодолеваю разделяющее нас расстояние.

– Потанцуем?