Запрет на тебя

То есть, она, безусловно, огонь. По темпераменту мы, вероятно, сходимся аномально идеально. Такое вообще встречается в природе? Не слышал. Но я ведь понимаю, что просто потрахивать ее не имею права. А на большее расчет держать не приходится.

Я же, мать вашу, Шатохин. В моей крови лютый гонор, концентрированный афродизиак и повышенная ебливость. Все. Ничем другим я не наделен.

Должно быть, так сильно меня с Маринкой вытряхивает, потому что постоянно с ней на чувстве вины брожу. Когда кроет удовольствие, кажется, что забываю об этом, но где-то же оно продолжает бухтеть. А потом, на пике кайфа, когда подрывает, этот убийственный грешок с остальными чувствами раскидывает. Именно поэтому так сильно шатает после Маринки.

Может, я настолько урод, что меня эта вина не только ранит, но и прет? Кому как не мне знать, что от боли тоже можно кайф ловить.

А насчет того странного мимолетного ощущения полной разрядки, словно после двух-трех сеансов практики, в самый момент оргазма, лучше мозги не парить. Быстро проходит ведь. Пара минут, и я снова хочу ее трахнуть. Именно Маринку, потому что с ней круто, да. И че? Просто я таких заряженных еще не встречал.

Она первая. Она, сука, первая. Дикость.

Целка, которая дает фору гуру секса. Абзац.

– Ты обрезанный, да? – приземляет ее вопрос.

Сидит все еще на коленях. Рассматривает мой прибор.

– Обрезанный, да, – бросаю грубовато и иду в ванную.

Надо дать по тормозам. Надеюсь, горячая вода прибьет уже, на хрен, мой стояк, хотя бы перпендикулярно к полу. Сколько можно кипеть? Продолжать мучать Маринку не вариант. Зачем ее вообще сюда привез? Сам не знаю. В мозгах разброд.

Что дальше делать? Домой ее везти? Или обратно на торжество?

Не заметят?

Сука, как все тупо.

– А зачем? – возникает с новым вопросом кобра.

Замирает в дверном проеме. Не оглядываясь, через зеркало на нее смотрю. Хмуро смотрю. Оттолкнуть пытаюсь.

Может, сама исчезнет?

Блядь…

– Что «зачем»? – переспрашиваю, не скрывая раздражения.

– Ну… Зачем обрезание? У нас ведь такое редкость, да?

Пожимаю плечами, будто мне реально похрен.

– Предки удружили. Сразу после рождения. Никогда не спрашивал, зачем.

– М-м-м… Ясно.

– Купаться будешь?

Сам не понимаю, какого черта предлагаю ей присоединиться. А Маринка, естественно, сразу же соглашается. Смотрю на время. Осознаю, что лучше бы поспешить с ее возвращением. И… Набираю воду в джакузи.

Пока меня колбасит между доводами рассудка и похотью, Чаруша успевает умыть лицо и почистить зубы. Наблюдая ее хитрую голую задницу в черте своего личного пространства, игнорирую то, какую нездоровую кардиограмму выписывает сердце.

Нет, какого все-таки хрена я ее сюда привез?

Осознаю ведь, что это величайшая ошибка. И никак не пытаюсь исправить.

Поймав растерянный взгляд, отворачиваюсь. Погружаюсь в воду и, наконец, несколько расслабляюсь.

Пока в джакузи не забирается Маринка.

Че там по мозгам у меня? Нет их, блядь.

– А-ах… – охает крайне сексуально. В моем состоянии – запредельно. – Горячо, Дань… Ты решил меня сварить?

– Раз не получается отжарить, почему бы не сварить?

– Не смешно…

– Мне тоже.

– Почему тогда ухмыляешься?

– Марина… – с тяжелым вздохом прикрываю глаза, когда она, скользнув между моих широко расставленных ног, жмется попкой к члену, а спиной опадает на торс.

Руки сами в ход идут. Стараюсь не дышать, пока якобы лениво курсирую по бедрам, перебираюсь на живот, стискиваю ребра. Но стоит собрать ладонями грудь, Маринка поворачивает голову. Смотрит так, что у меня непроизвольно выстреливает реакция – наклоняюсь и припадаю ртом к ее рту.

Сливаемся без всякой жести. Медленно, с отчетливым удовольствием сталкиваемся языками. Отзываемся двусторонне дрожью. Сладко со стонами засасываемся.

Наверное, это тот самый пункт. «Пять а», блядь. Романтика и нежность.

Пьяно. Страстно. Осознанно.

Пошла жара.

Дыхание учащается. На пару с плеском воды бомбит слуховое восприятие. Сердце разрывается. Учитывая, что никакой особой физической активности мы с коброй не проявляем, чаю надежды, что это результат воздействия высоких температур.

Иначе… Иначе пиздец.

Да, блядь, в любом случае пиздец.

Потом… Конец света наступит потом.

Разворачиваю Маринку полностью. Прижимаю как-то чересчур мягко и ласково. Она сходу обнимает. Такая сейчас по ощущениям охуенная, меня прошивает разрядами. Потряхивает нас обоих. Не разрывая поцелуя, погружаемся глубже в воду. Тяну ее ноги в обхват своих бедер. Притискиваю киской к члену.

И начинаются танцы.

Наверное, оттуда это одуряющее, плавное и одновременно ритмичное раскачивание тазом.

Чистая эстетика. Абсолютный эротизм. Голая похоть.

Со стоном сжимаю Маринкины ягодицы, но полностью перехватывать контроль не спешу. Позволяю ей плыть по волнам своей женственности, и сам же ею упиваюсь.

– Да, Дань… Да… Да… – приговаривает шепотом. – Да…

Окутывает диким дурманом. Отравляет.

– Хорошо тебе, Дань? Хорошо?

– Е-е-е, детка…

– И мне… Очень…

Давлю на затылок, чтобы вновь рот запечатать. Ворваться языком в сладость. Влететь и, потерявшись, странным образом усилить все ощущения.