Запретам вопреки

Потом он начал жаловаться на сложность жизни в стране, подчеркивая, что при англичанах жить было проще, так как соблюдался порядок. Взятки тоже боялись брать.

— Сейчас каждый смотрит на другого, как на свою добычу. В Африке так было всегда, но раньше действовали копьями и стрелами, а сейчас в ход идут более современные вещи и способы. Чиновники стараются урвать побольше из-за шаткости своего положения. Их даже нельзя теперь подкупить. Это значит, что чиновник сегодня берет у тебя деньги и ставит печать или свою подпись, но завтра он делает вид, что тебя не знает и все надо начинать сначала.

Они сидели в плетеных креслах в небольшой конторе Эльяса и пили холодное пиво из высоких стаканов. Между ними стоял и жужжал, как гигантский шмель большой вентилятор. Создаваемый им теплый воздушный поток был все равно приятнее унылой неподвижности воздуха.

— Вот придет Нванга и тогда жди перемен, — с тревожной многозначительностью заявил Эльяс, понизив голос. — Обещает расстреливать коррупционеров без суда. Правда, так говорят все политики, которые стремятся к власти.

— Нванга? Это кто еще такой? — спросил Свирин, чувствуя, что вопрос звучит глупо: видимо, есть имена, которые должны знать все, но не произносить их. Он уже забыл, что слышал это имя от капрала Обафумо.

— Тот, который в лесах со своей армией. Войска ничего не могут с ним сделать, несмотря на все свои танки и самолеты. А здесь многие его ждут. Я жену и детей отправил в Сирию месяц назад.

Тут к Эльясу заглянул местный торговец Апостолидис, он кивнул Свирину, а с хозяином они обменялись традиционным "калиспера", уже известным Свирину словом. Вошедший спросил что-то вроде "ти ва канумэ?", а Эльяс на это отозвался вопросом: "посо костизи афто?" Они обменялись еще парой непонятных Свирину фраз, а Эльяс объяснил свое знание греческого так:

— У меня когда-то было свое дело на Кипре.

Свирин поймал себя на том, что он не спешит уходить. Он сидел и пил холодное пиво, обдуваемый вентилятором и это было место, куда можно сбежать из надоевшей маленькой душной каюты и даже избавиться на время от чувства раздражающей неопределенности. Но сегодня у него появилась надежда на заработок. Ему так хотелось разгрузить себя от гнетущих его тревожных мыслей. Частично это удалось.

Рано утром Свирин снова встретился с патрульным Обафумо, когда готовился сдавать вахту у трапа. У них снова совпали часы службы и был снова такой же тусклый рассвет. И два самолета оставляли свой след в небе, готовясь нанести удар по силам невидимых никому мятежников.

Капрал прислонил свою винтовку к борту теплохода и сказал, раскрывая пачку сигарет:

— Давай закурим, Игор.

— Я сказал тебе, что бросил курить, — проявлял свою непреклонность Свирин, хотя курить ему хотелось. — Бросил навсегда.

— Поступило распоряжение задерживать всех подозрительных лиц. Среди них могут быть агенты мятежников.

Обафумо достал из кармана куртки картонную карточку с телефонными номерами.

— Нам велели раздавать эти номера, по которым можно звонить круглосуточно и бесплатно. В порту можно звонить из ближайшей проходной.

Свирин взял карточку, чтобы не портить отношения с капралом, спрятал ее в карман рубашки и сказал:

— Спасибо за то, что дал нам ток до шести утра. Так что у нас было целых два рыбных дня.

Обафумо широко улыбнулся и надел ремень винтовки на плечо. Ему надо было обходить причалы.

"Ладога" стояла у самого дальнего и необорудованного причала, к которому не стремились швартоваться крупные грузовые суда, так как сюда не вели даже железндорожные пути. Поэтому судно с русской командой портовые власти почему-то терпели, а могли бы заставить бросить якорь на внешнем рейде и стоять там до второго пришествия. Между тем, счет за стоянку в порту, хоть и по минимальному тарифу, неумолимо рос.

Буквально через день после приезда посольского работника рано утром по причалу быстро прошагал невысокий коренастый африканец в костюме цвета хаки. Он был в темных очках, хотя солнце еще не показывалось. Два пристанских матроса с метлами и старший по причалу почтительно с ним поздоровались. Все трое работали всегда в одной смене, они явно принадлежали к одному племени и между собой говорили на непонятном для большинства здесь языке.

Пришелец был проведен по его просьбе вахтенным у трапа к капитану и находился у него около пятнадцати минут, быстрыми шагами спустился по сходням, пересек причал, провожаемый почтительно-боязливыми взглядами всей троицы и исчез в лабиринте из наставленных повсюду контейнеров и штабелей из ящиков.

После этого визита капитан какое-то время сидел неподвижно, прихлебывая крепкий чай с лимоном, и думал, думал до боли в висках. Время ожидания кончилось. Пришло время действовать.

Если бы кто-то мог подслушать разговор тех, кто сейчас был занят уборкой причала, и понимал из язык, он был бы озадачен услышанным. Старший на причале спросил обоих уборщиков:

— Вы видели кого-нибудь сейчас?

— Никто никого не видел, — ответили они почти одним голосом.

— Кто-нибудь приходил или уходил? — спросил он снова.