Запретам вопреки (СИ)

В какой-то момент предательски задрожали колени, на лбу, висках появились капельки пота. Ещё немного и с носа польётся кровь от чрезмерной нагрузки.

— Сдавайтесь, Элизабет, — произнёс Лафей. — Произнесите слово и закончим урок, разберём ваши ошибки.

— Не дождётесь, — упёрлась я.

Как-то стало обидно проиграть так быстро, увидеть сожаление и снисхождение в тёмно-янтарных глазах. Ненавижу жалость в любом проявлении! И откуда только сила взялась? Я сдвинула шаровую молнию по направлению к магу. Ровные брови Лафея вскинулись, губы искривило усмешкой. Удивился? Ха! Любой удивится, когда практически «труп», начнёт не просто подавать признаки жизни, но и захочет встать, а после и пробежаться.

— Даже так, Элизабет? Ну, хорошо!

Встречный поток стал сильнее, и тёплые струйки потекли по лицу. Кровь. Всё-таки пошла носом кровь.

— Сдавайтесь, Лиза! Вы храбры, но чрезмерно упрямы!

Я хотела бы возразить, но в наш поединок вмешались. Непонятно, откуда пришла помощь, но неожиданно шаровая молния засветилась в окружении огненной сферы. Поток так резко ослаб, что опасный снаряд рванул к магистру и остановился едва ли не в шаге.

— Так нечестно, Маркус! — возмутился Лафей. — Ты ей помог!

— Посмотри на девочку, Дэм! — послышался, как в полусне жёсткий голос наследника. — Она истощена. Её упрямство не красит, но ты! Решил её добить? Так хочешь услышать «Сдаюсь», что готов поступиться здоровьем нашей гостьи? Или у тебя на это есть другая причина? Более серьёзная, как я посмотрю?

И молния в шаре разорвалась на множество огненных капелек.

Глава 13. О драконьей магии, сгоревшем платье и способности сохранять лицо в любых ситуациях

Я сидела на скамейке в беседке и приходила в себя. Сразу после разрыва шаровой молнии нахлынула дикая слабость. Замутило, потемнело в глазах, голова закружилась. Я покачнулась и грохнулась бы бездушным истуканом на землю, но Маркус оказался быстрее. Он подхватил меня, отнёс сюда и оставил только после того, как убедился, что со мной всё в порядке. А заодно запретил Лафею ко мне приближаться, потребовал объяснений.

Я хорошо видела и слышала обоих мужчин, но от их разговора почему-то краснели щёки и горели кончики ушей. Дракон и маг стояли друг напротив друга. Воинственно настроенный Маркус и обескураженный Дэм. Магистр хоть и выглядел виноватым, но не терял надежды со мной поговорить, а рассерженный дракон стоял перед беседкой неприступной стеной. Они спорили, напрочь позабыв о приличиях.

— Маркус! Я должен объясниться с Элизабет!

— Вот как? Сначала попробуй объясниться со мной. Ты думал об Элизабет, когда усиливал натиск? И о чём думал, когда помогал ей создавать фамильяра? Ты опасен для неё, Дэм. И я тебе не позволю навредить моей гостье.

— Ты преувеличиваешь опасность и фамильяра, и нашей тренировки, Маркус. Да и откуда такое стремление её защищать?

— Я сюда её принёс. Она под моим покровительством до тех пор, пока не найдутся её родные.

— С чего ты решил, что я хочу ей навредить? Фамильяр поможет ей раскрыть и стабилизировать дар. Её Величество Рейя Велинда сама об этом просила. А сегодня я хотел узнать уровень её подготовки. Ты же арбитр, сам видел, как она сопротивлялась! Я просил её уступить. Она отказалась, значит, рассчитывала на свои силы!

— Даже так? И Её Величество сама попросила? Допустим. Но если ты вызвался развивать её дар, то обязан быть крайне внимательным, — Маркус стоял на своём. — Ты был в ответе за неё, но предпочёл самоутверждение своевременному прекращению поединка. Признайся, Дэм! Может, у тебя есть причины избавиться от Элизабет?

— Нет других причин! Я не мог причинить ей вред. Мне нравится Элизабет.

Ох, лучше бы он так не говорил! Именно после этих слов у меня вспыхнули щёки, а Маркус замер, весь закаменел. Его пристальный тяжёлый взгляд, поджатые губы и молчание, которыми он ответил магу, выглядели крайне зловещим.

— Странные у тебя способы проявлять симпатию, Дэм, — наконец холодно произнёс принц.

— Это была досадная случайность, Маркус! Ещё раз тебе повторяю. А симпатию я умею выражать и по-другому. Спроси у Элизабет, — мягче, мечтательнее произнёс Дэм. — Понравился ли ей мой букет, который я прислал утром?

— Ты ещё и букет успел ей прислать?

Если бы огонь мог замораживать, клянусь, это произошло бы. Если у Маркуса ещё и было терпение, то после признания Дэма оно стало растворяться так быстро, как тает на горячей сковороде снег. Да сам воздух вокруг беседки сгустился, превратился в плотную субстанцию, наполненную яростным негодованием! И это несмотря на кажущееся относительное спокойствие обоих мужчин.

— Не понимаю, почему тебя это так взволновало?

— Послушайте, магистр Лафей, — внезапно тон Маркуса стал ледяным. Буря не разразилась. — Я не обязан вам давать объяснений. Для общения с Элизабет найдёте другое время. А сейчас уходите. Немедленно.