Запрети себя любить

Ксюша вцепилась мне в руку. Держится как за спасательный круг. И я понимаю, что вместо того, чтобы помочь ей, делаю только хуже. Зачем мне только это понадобилось?

– Давай уйдём, – шепчет она мне. И я готов с ней согласиться, как вдруг распахивается дверь – не иначе с ноги толчок – и вваливается пьяный Пашка.

– Яна! – зовёт он, не сразу замечая нас. Глаза налиты кровью, мутные настолько, что он выглядит сумасшедшим. Шатается при каждом движении. Набрался через край. И Яночке вряд ли можно позавидовать.

Пашка проталкивается между мной и Ксюшей, даже не посмотрев на нас. Просто отпихивает в сторону как лишнее препятствие на пути к цели. А цель его сегодня – это девушка, сидящая на кровати. Она переводит взгляд с Пашки на нас, и я понимаю, что ей неловко находиться в этой ситуации.

Нам пора уходить.

– Извините, что помешали, – выдавливаю из себя.

Пашка, наконец, замечает, что в комнате ещё кто-то есть. Оборачивается к нам.

– А вы что тут забыли?

Отвечает Яночка.

– Паш, ребята просились переночевать.

– Что – места в общаге кончились? – резким тоном спрашивает Пашка. – Здесь занято – не видно, что ли?!

– Пойдём, Ксюш, – на этот раз я зову её. Но Ксюша будто к месту приросла. Смотрит на этого «героя» так, словно никого другого больше не существует. Я чувствую, что ей больно. Очень больно. И мне, чёрт возьми, хочется его за это ударить! А заодно и себя.

Зачем я её сюда привёл???

– Ксюша, идём, – повторяю.

– Ксюша, останься! – ревёт, словно зверь Пашка. Встаёт с кровати, на которую залез, чтоб Яночку под себя подмять, идёт к нам. Буквально вырывает у меня из рук Ксюшу и силой тащит её к Яночке. Боже мой, какой-то бред!.. Я не знаю, как реагировать. – Ну, что же ты, Ксюша? – он почти кричит на неё. Бедная сжалась в комок. А он как скала над ней нависает. Готов в любой момент обрушить весь свой гнев. На что ты злишься, Паша? Разве она что-то тебе сделала?

– Паш, отпусти меня, – просит Ксюша.

– Зачем? Ты же хотела остаться. Вот и оставайся. Посмотри, чем мы тут будем заниматься. Можем вчетвером, если ты и твой кавалер не против.

Это уже перебор даже для Сазонова.

– Паш, хватит! – решительно иду к ним. – Отпусти девушку и оставь, наконец, её в покое.

– В покое, говоришь?! – Пашка сейчас похож на разъярённого быка. – Да не вопрос! Пусть только она сама меня в покое оставит.

– Она тебя не трогает.

– Да? – зло усмехается он. – Это ты так думаешь. – И обращается к ней. – Ну-ка, Ксюша, скажи ему правду.

Мне становится страшно. Не за себя, конечно.

За неё.

Но нет. Ксюша гораздо сильнее, чем кажется.

Она смотрит ему прямо в глаза и максимально твёрдым голосом говорит:

– Евгений всё знает. У меня нет от него секретов. Я доверяю ему.

Пашка аплодирует.

Комик гребаный!

– Браво! – обнимает нас обоих, едва не душит. – Дайте я вас расцелую, друзья мои! Совет да любовь!

– Так это обычно на свадьбах желают, – освобождаюсь от его тесных и неприятных объятий. – А свадьба, насколько я знаю, только у тебя запланирована.

Ещё один удар ниже пояса. Кому прилетело больше? Пашке? А может, Ксюше? Яночка – не в счёт. Мне её не жалко. Овечка беспутная.

– Да, ты прав, Евгеша, – Пашка вдруг усмиряется. – Свадьба не за горами. Кстати, – он обводит взглядом всех нас, – вы не расстроитесь, что я вас не позвал на торжество?

– Это лишнее, Паш, – отвечаю я. – Мы и отсюда пожелаем тебе счастья.

– Серьёзно?

На этом он начинает дико ржать. И я понимаю, что это конец. Пора ставить точку.

– Уходим, Ксюша.

На пороге она, не удержавшись, оборачивается. И я следом за ней. Только вижу: Пашка стоит, как стоял. И взгляды их встретились. Не знаю, о чём он думает, но вижу в его сине-зелёной мути такую боль, что мне на один короткий миг становится жаль и его.

К счастью, это быстро проходит.

Я увожу Ксюшу, мысленно обещая себе сделать всё по максимуму, чтобы они с Пашкой больше не пересекались.

Не знаю, под силу ли мне это? Только если полностью переключить её внимание. Например, на себя. Это было бы прекрасно. Но Ксюша…

Если б сердцу можно было приказать!.. Я бы дал ей установку: «Забудь! Не люби».

Но боюсь, единственный человек, кто может так сделать, это Пашка.

Если он скажет ей: «Не люби», она, возможно, послушает.

Но Сазонов никогда этого не сделает.

Как, в таком случае, помочь ей разлюбить?

– Ксюша, – её, с натянутыми до предела, нервами, я привожу в комнату. Укладываю в постель, накрываю одеялом. – Прошу тебя, не принимай близко к сердцу всё, что связано с этим… – слов не могу подобрать. Один мат отборный на ум просится. Но при ней не хочется ругаться. Повторяю то, что сказал совсем недавно. – Пойми, он тебя недостоин.

– Ну и что? Если он мне нужен – такой, как есть?

Вздыхаю тяжело. Мне кажется, это самый весомый аргумент.

– Ты влюбилась, глупышка, – ложусь с ней рядом, только сверху на одеяло. – Это пройдет. Вот увидишь. Твоё первое чувство? – пытаюсь угадать.

– Не знаю, первое оно или последнее… – девочка совсем подавлена.