Запретная драгоценность

— Теперь трамбуешь заряд. Вынимаешь шомпол и возвращаешь его на место, если, конечно, не собираешься пронзить им врага. Все, мушкет заряжен.

— Очень медленно, — проворчала Ануша.

— И правда. В таком темпе нас бы уже давно нагнали враги или сожрал тигр. Попробуй еще раз.

— Мне нужно еще попрактиковаться, — пожаловалась Ануша, почти так же долго заряжая второй мушкет. — Ты очень быстро заряжаешь.

— Я упражнялся, пока не научился заряжать и посреди боя, и в полной темноте. И даже верхом на слоне.

Ник забрал у нее оружие и погладил дуло мушкета, словно любовник, ласкающий женщину.

— Как и во всем остальном, умение приходит с практикой. — Он поднял глаза на девушку. — Что я такого сказал, чтобы привести тебя в смущение?

Слово «практика».

— Ничего! — Конечно, чтобы заниматься любовью тоже нужна практика. Одной теории, почерпнутой из книг и рассказов замужних женщин, определенно мало. Скорее всего она была бы безнадежно неуклюжа в постели. Ее недавние мечтания о Нике, его страстных объятиях и восторге от ее чувственных умелых ласк, невероятно глупы. И уж конечно, сделай он действительно такую попытку, здравый смысл перевесил бы страсть. Да и она бы его оттолкнула, отвесила пощечину и напомнила, кто она такая. И кто он такой. — Совершенно ничего.

Да и не желает она, чтобы он занялся с ней любовью. Конечно нет. Может, он и красив, но служит у ее отца, и она не испытывает к нему никакой симпатии. Наверное, Ник к ней ревнует. Она обдумывала эту мысль, глядя, как он возвращает мушкеты в седельные чехлы. Все эти годы он был отцу как сын, а теперь домой возвращается родная дочь сэра Джорджа.

— Тебе нравится сражаться? — спросила она.

— Да, — без колебаний ответил Ник.

— И убивать?

— Не из любви к искусству. Если враг готов сдаться или бежать, я буду очень рад, но если он захочет меня убить… — Ник пожал плечами. — Я нахожу удовлетворение в политике войны: силой захватить власть и построить свою собственную. Вести переговоры я люблю не меньше, чем сражения.

— Из тебя бы вышел ужасный клерк, — заметила Ануша, когда они снова отправились в путь.

— Наверняка. И сэр Джордж тоже это понимал, вы с ним знаете меня лучше, чем родной отец.

— Ты был очень юным. Очевидно, он не понимал, что ты хочешь стать воином.

— Может быть. Я и сам этого в то время не знал.

Они замолчали и начали спускаться с холма. Впереди, похоже, какой-то водный поток, скрытый от глаз густой листвой и деревьями.

— Где мы находится?

— Примерно в семидесяти пяти милях к западу от Сикандры. Если будем продолжать двигаться в этом направлении, чуть ниже или выше города наткнемся на Джамну. На лодке доплывем до места, где она впадает в Ганг, и уже по нему поплывем к самой Калькутте, — рассеянно говорил Ник, пристально оглядывая окрестности впереди и все более смягчающуюся под ногами почву.

— Что ты высматриваешь?

— Тигра.

— Ой. — Этот звук больше напоминал писк, и Ануша притворилась, что кашлянула. Она много раз была свидетелем охоты на тигра, но тогда с ней было множество слонов, вооруженных мужчин и загонщиков. И смотрела она из-за крепкого деревянного частокола. А сейчас чувствовала себя так, словно узкие янтарные глаза уже буравят ее незащищенную спину.

— Я успокаиваю себя мыслью, что тигр наверняка испугается нас, как и мы его.

— Ты боишься? — Это отнюдь ей не помогало. Она не желала думать, что Ник может чего-то бояться. Да, он признался ей, что испугался кобры. Но все равно убил ее без колебаний. Солдаты наверняка часто испытывают страх и умеют не обращать на него внимания. Она бы тоже хотела так уметь.

— О да, — жизнерадостно отозвался Ник. Чувствуя, как сердце уходит в пятки, Ануша впилась глазами ему в спину. Они ехали в очень высокой траве, выше лошадиных голов. — Здесь может таиться кто угодно: носорог, буйвол, леопард, тигр. Продолжай говорить громко и спокойно.

У нее во рту все пересохло от страха. И пока она подыскивала тему для разговора, Паван вклинился в речной поток и перебрался на противоположный берег.

— Смотри. — Ник показал на мокрую землю. — След тигра.

Следы лап казались огромными.

— Хотела бы я сейчас оказаться на слоне, — призналась Ануша, перебравшись к Нику на другой берег.

— И не только ты, — сухо согласился тот. — Хотя трава здесь все же короче.

— Что мы будем делать, если кто-нибудь на нас нападет? — Она старалась отвечать в том же беззаботном тоне.

— Я со всей своей храбростью и умением убью его, а ты должна на полной скорости скакать в противоположном направлении.

Это утешало.

— Ты уже много тигров убил?

— Этот был бы первым.

Ох…

— А разве ты не должен меня уверять, что никакой опасности нет и ты все держишь под контролем? — спросила Ануша, презирая себя за дрожь в руках.

— Будь ты безмозглой девчонкой, я бы так и поступил. Но ты все сама понимаешь. Если так переживаешь, давай вдвоем смотреть по сторонам, как ястребы. Гляди, — добавил он, когда они выбрались из высокой травы на сухой косогор, — теперь перед нами на много миль все как на ладони.

Ануша шумно выдохнула от облегчения.

— А безмозглая девчонка это как пустоголовая?