Запретная королева

– Не в этот раз. – От волнения у меня перехватило дыхание и мой голос прозвучал немного с хрипотцой.

Оуэн приподнял подбородок:

– Мне нечего вам дать, кроме того, что вы видите перед собой.

– Этого достаточно.

Мы медленно прошлись по моей комнате, по очереди гася свечи, словно это была его последняя обязанность в качестве моего слуги; оставили лишь одну у ложа, дрожащее пламя которой отбрасывало движущиеся тени на цветочный узор, вышитый на моем домашнем халате. Отдернув занавески балдахина над кроватью, Оуэн протянул мне руку.

– Миледи?

В этом движении чувствовался намек на последний вопрос, все еще оставлявший мне свободу выбора.

Я не двигалась. Потому что пока не могла сделать последний шаг.

– Я должна признаться вам, что не знаю… – Я судорожно сглотнула и попробовала заново. – Все дело в том, что… – Я безнадежно подняла руки в жесте отчаяния. – Я понятия не имею, как заниматься любовью с мужчиной. И что я должна делать, чтобы быть желанной для него в постели…

Во взгляде Оуэна не было жалости. Он сделал шаг ко мне и приложил палец к моим губам.

– Это не имеет значения. Я все вам покажу. Я поведу вас, а вы будете следовать за мной, если захотите.

Так я и сделала: позволила ему доминировать, а сама пошла за ним по пути наслаждения, которое мне и не снилось. И не важно, что реакция моя была порой неловкой, неискушенной. Даже если Оуэн заметил мое невежество – какая разница? Под ласками этих ладоней я ожила и сделала для себя открытие; состояло оно в том, что физическая связь между мужчиной и женщиной может быть чем-то гораздо бóльшим, нежели исполнение супружеского долга. Это может быть чем-то пылко желаемым и поразительно приятным. Это может быть ослепительным, может вспыхивать огнем вожделения, угасающим по мере его удовлетворения, но затем разгораться с новой силой от искры страсти. Это может быть бессловесной связью благодаря совместному смеху или интимным ласкам, уносившим нас в собственный мир, целую вселенную двух влюбленных людей. Это может быть мягким, как голубиный пух, и нежным, как лапки котенка. Я прежде даже не подозревала ни о чем подобном. Можно сказать, что я безумно наслаждалась прикосновением к гладкой коже Оуэна Тюдора, к его крепкому телу; его умелые пальцы и искушенные губы окончательно покорили мое сердце.

– Моя возлюбленная… Ярчайшая звезда на небосводе… Сердце моего сердца…

Оуэн говорил со мной, даже когда голос его становился хриплым, а дыхание – сдавленным. Его ласки заставляли меня дрожать, а нежные губы, скользившие от моей шеи к груди, пробуждали во мне чувства, о которых я даже не догадывалась. Потеряв контроль над собой, я вскрикнула. А потом нас захлестнула реальность, осознание того, что мы создали, и тут уже никакие слова были не нужны.

Его спутанные волосы черным шелком лежали на моей груди, и, пораженная этим, я вдруг заплакала, а когда это тоскливое чувство стало невыносимым, уткнулась лицом в плечо Оуэна, намочив его слезами.

– А теперь поспите, – прошептал он мне. – Ваш путь был долгим, и проделали вы его одна. Но теперь вы не одиноки, моя прекрасная Екатерина. Так что можете отдохнуть.

Сердце мое успокоилось, а заоблачный восторг и изумление, вызванное тем, что мы все-таки вместе, теснились в моей груди.

– О чем вы думаете? – спросила я, когда мы немного пришли в себя и восстановили контроль над собой.

Слезы мои высохли, и я была благодарна Оуэну за временное убежище, которое он предоставил мне в своих объятиях. Его глаза были закрыты, лицо во время передышки вновь стало аскетически суровым, но затем губы его дрогнули, а пальцы переплелись с моими.

– Думаю, что, будь я человеком практичным, я бы забрал вас отсюда и увез за Вал Оффы.

– А что такое Вал Оффы?

– Это старая граница между Уэльсом и Англией, отмеченная насыпями и рвами, которые возвел король Оффа, чтобы защищать Уэльс от Англии. – В свете свечи я увидела на его лице грустную улыбку. – Но это никогда не срабатывало. У валлийцев была традиция устраивать приграничные вылазки и угонять английский скот.

– А мне бы там понравилось? Я имею в виду за Валом Оффы.

– Конечно. Это же моя родина. И как только мы бы там оказались, я бы сразу на вас женился.

Я подумала, что он сказал это просто так, в полудреме.

– Нет, вы этого не сделаете, – прошептала я.

– Почему?

– Потому что, будь вы человеком практичным, вы бы потеряли все, что у вас есть.

Это окончательно разбудило Оуэна. Он резко открыл глаза, потемневшие от эмоций; губы его сжались в узкую полоску.

– Вам ведь прекрасно известно, что терять мне совершенно нечего.

Я не хотела провоцировать в нем такую горькую реакцию и даже не совсем поняла, чем она вызвана, но, пожалев о собственной неосмотрительности, попыталась перевести разговор на менее болезненную тему:

– Расскажите лучше, каково это – быть валлийцем, живущим в Англии? Есть ли какая-то разница между тем, чтобы, например, быть французом?

В ответ Оуэн лишь небрежно бросил:

– Думаю, мы все для них иностранцы, компания, не слишком достойная уважения.

Больше ничего мне добиться не удалось.