Запретная королева

– Посмотрите на себя. Вам через месяц рожать, а вы собираетесь отправиться в Вестминстер в погоне за какими-то химерами! Это сумасбродная идея. Вы вообще в здравом уме?

– Никаких химер, Оуэн. – Я ласково улыбнулась, глядя на его изумленное лицо, на глаза, ставшие темнее ночи, на напряженно заострившиеся скулы. – Речь идет лишь о будущем одного упрямого валлийца и наших детей. Я желаю, чтобы мои сыновья имели право носить меч. Наша дочь, кстати, тоже, если ей вдруг взбредет это в голову.

– Ваша глупая затея нисколько меня не убедила, – оставаясь непоколебимым, заявил Оуэн. – Вы, конечно, и сами прекрасно понимаете, как опасно путешествовать в такое время.

Я в буквальном смысле отмела его возражения, взмахнув взятым со стола списком с какими-то цифрами, и продолжила выстраивать свои доводы, зная, что они безупречны. Ах, если бы мне только удалось убедить этого упрямого мужчину, – которого я любила даже больше, чем нужно.

– Дорогой, я нисколько не возражаю против того, что в жилах наших детей течет валлийская кровь. Но решительнейшим образом против того, чтобы сидеть сложа руки, пока закон делает из них изгоев. И еще неродившееся дитя – наш с вами главный аргумент. – Растопырив пальцы, я положила ладонь на свой огромный живот, скрытый под упеляндом. – И чем больше он будет, тем убедительнее я буду выглядеть.

– Да в таком виде вас придется на руках вносить в зал заседаний Королевского совета!

Я удовлетворенно отметила, что мой муж уже немного успокоился.

– Ни в коем случае. Я пойду сама. И вы будете идти рядом со мной. А еще мы возьмем с собой наших детей.

– Ради бога! Их-то зачем тащить с собой в Вестминстер? – Оуэн снова повысил голос.

– Потому что я так хочу.

– Я запрещаю вам это, Екатерина.

За это я его и любила.

– Но я настаиваю, Оуэн. Послушайте меня. Я хочу, чтобы наш ребенок родился человеком, свободным в своих действиях. Чтобы он, например, мог носить оружие. Имел право на то, чтобы его признали законным наследником. Владеть землей по эту сторону славного Вала Оффы. – Я сделала вид, будто не заметила, как блеснули глаза Оуэна при упоминании об этом знаменательном месте, которое так много для него значило.

– Закон должен признать их англичанами. Я пойду в Королевский совет и добьюсь справедливости. Причем, – добавила я, положив ладонь на руку мужа, – сделаю это в любом случае, с вами или без вас.

Сначала он, разумеется, мне не поверил.

– Без меня у вас ничего не выйдет. – Оуэн мрачно взглянул на меня исподлобья. – И предупреждаю: молчать там на этот раз я не собираюсь.

– Я и не прошу вас об этом. Пора им признать ваш статус, ведь вы мой супруг. Поскольку мы с вами женаты уже более двух лет, а члены Совета до сих пор не нашли повода нас разлучить, они обязаны признать легитимность нашего брака. Это же просто нелепо, что вдовствующая королева замужем за человеком, которого закон ущемляет в правах!

Оуэн не перестал хмуриться, но теперь, по крайней мере, задумался над моими словами, рассеянно сминая в пальцах писчее перо.

– Вы уверены в том, что делаете?

– Уверена, как никогда в жизни. – Мой ребенок энергично толкался, и я чувствовала удары его ножки ладонью. – Этот малыш родится совершенно свободным. А вы получите возможность наказать за любое действие, направленное против вас. Вы будете полноправным англичанином во всем, за исключением имени. И больше дискутировать на эту тему я не намерена.

– Разумеется, Ваше Величество. – Хмурое выражение его лица сменилось кривой ухмылкой.

– Вы смеетесь надо мной?

– О да.

– Погодите же, сейчас я расскажу вам, что вы должны сделать, и тогда вам будет не до смеха.

Оуэн подозрительно покосился на меня. После моей попытки прогнать его в Уэльс он относился к моим словам настороженно.

– И что же это?

– Я хочу поговорить с вами о Лиуэлине Великом. – Я начинала гордиться своим валлийским произношением.

– Вы знаете, что я не стану об этом говорить. – Улыбка опять исчезла с лица Оуэна.

Я склонилась к мужу и поцеловала его в щеку:

– Но вы должны…

– Воскрешать воспоминания о том, как валлийцы проливали английскую кровь… Вряд ли это послужит нашим целям.

Вконец изломанное перо жалобно хрустнуло в его пальцах. Я не обратила на это внимания. А также на плотно сжатые, упрямые губы Оуэна. Я поднялась и направилась к двери.

– Может быть, любовь наша все-таки умерла, если даже мои поцелуи не в состоянии вас смягчить? – оглянувшись через плечо, бросила я, бессовестно манипулируя его чувствами.

– Оставим это, Екатерина.

Я лишь удивленно подняла брови.

Оуэн тоже поднялся.

– Ну почему бы вам не оставить меня в покое? – Уступая наконец, он крепко обнял меня и поцеловал за ухом. – Нет, наша любовь не умерла.

Я знала это, но, получив еще одно подтверждение того, что любовь моего супруга так же горяча и сильна, как и прежде, я подтолкнула его локтем.

– Здесь есть перо – вернее, то, что от него осталось, – и пергамент. А вот и отец Бенедикт, согласившийся взять на себя обязанности писаря.