Запретная королева

– А вот леди Марию они заставили рыдать, – заявила госпожа Уоринг.

Со мной ничего такого не случится. Встав с колен, я вышла из часовни и вернулась в свою спальню, где сборы продолжались полным ходом. Слегка встревоженная этим странным инцидентом, я, стоя у окна, опустила руку на спинку колыбели и погладила голову ближайшего ко мне маленького сокола. Пока я смотрела на него, мне в голову пришла причудливая мысль о том, что эти деревянные глазки когда-то следили за лежавшим здесь младенцем Генрихом. А кто присмотрит за ним теперь?

Мои думы, как на крыльях, устремились к мужу, и я представила, как он, в доспехах и со шлемом на голове, противостоит армии моего брата. Кто убережет Генриха в бою? Нашептывания старой колдуньи никак не могли на него повлиять – в этом я была убеждена. Положив ладонь на свой большой живот, я мысленно помолилась за мужа.

«Пресвятая Богородица, спаси и сохрани его! Верни его домой, ко мне и его ребенку».

Тут я улыбнулась, впрочем немного печально. На поле битвы Генриха уберегут уверенность в себе и воинский талант. Однако в этот миг тучная фигура госпожи Уоринг вновь возникла подле меня.

– Пророчество, – зловеще прошипела она.

Выходит, мне нужно ее как-то ублажить.

– А о чем, собственно, оно гласило? – спросила я.

– Этого я не знаю. Но леди Мария говорила мне, что Виндзорский замок – не место для рождения наследника.

– Не могу поверить, что мой ребенок пострадает из-за того, что родится в том или ином месте. Не сомневаюсь, что леди Мария была достаточно рассудительна и не верила подобным предсказаниям. Если вы так переживаете, мы прочитаем полный розарий молитв Святой Деве и попросим Ее заступничества. – Я решила, что не позволю себя разубедить. Поколебать мою решимость могли лишь аргументированные доводы.

Госпожа Уоринг тяжело вздохнула:

– Правду об этом знает вдовствующая королева Джоанна.

– Я с ней ни разу не виделась.

Вдовствующая королева Джоанна, затворница, мачеха Генриха… Я вспомнила, что она не пришла на мою коронацию; наши пути так и не пересеклись, и это, наверное, мое упущение. Сначала я собиралась спросить об этой женщине у мужа, но потом просто забыла.

– Вам не стоит с ней встречаться, – хмуро посоветовала госпожа Уоринг. – Она узница.

– Узница? – Я решила, что ослышалась.

– Ее держат в заключении.

Я ничего не понимала.

– А Генриху об этом известно?

– Разумеется. Это ведь он и отдал такой приказ. Королеву Джоанну обвинили в колдовстве, направленном против самого короля.

Я не знала, что и сказать. Генрих заставил меня поверить, будто затворничество – ее собственный выбор, а теперь оказывается, что эта женщина осуждена за какое-то ужасное преступление. Больше ничего от госпожи Уоринг мне добиться не удалось; та лишь упорно повторяла, что только мадам Джоанна знает все о пророчестве. И что мне ни в коем случае не следует переезжать в Виндзор.

– Вы должны спросить разрешения у лорда Бедфорда, миледи.

Лорд Джон по-прежнему был в Англии, и это была последняя попытка госпожи Уоринг.

– Держу пари, что он вам его не даст.

Подошедшая к нам Алиса поинтересовалась, будем ли мы перевозить колыбель, которую я механически продолжала слегка покачивать. Лорда Джона в Лондоне не было – он отправился на север. О затруднительном положении мадам Джоанны я решила подумать на досуге. Что же касается Виндзора, где я хотела бы обосноваться… Почему бы мне не принять это решение самостоятельно?

– Пакуйте, – приказала я.

Я собрала вещи и переехала в Виндзор задолго до того, как лорд Джон вернулся в столицу.

Милорд,

я чувствую себя хорошо. Госпожа Уоринг считает, что наш ребенок родится в начале декабря.

Что еще ему написать? Ничто из того, чем я занималась здесь, в Виндзоре, Генриха заинтересовать не могло. Виндзорский замок был единственным, что запомнилось мне из моей первой короткой поездки по стране, когда я только приехала в Англию; это было место, где прекрасно сочетались соблазнительный комфорт и истинно королевская экстравагантность. Украшенные картинами и гобеленами комнаты с видом на Темзу обволакивали меня уютной атмосферой, точно благословением.

Четыре из них (помимо спальни) были отведены для моих личных нужд. Стены одной комнаты были полностью увешаны зеркалами; ее я избегала, поскольку по мере того, как рос мой живот, я становилась все более неуклюжей и не нравилась себе. Поэтому вместо зеркальной комнаты я выбрала роскошный Розовый зал с красивыми рисунками и позолотой на стенах. Еще одно помещение предназначалось для танцев – его король Эдуард Третий оборудовал специально для своей жены Филиппы. В моем маленьком кругу придворных танцевать было не принято, но, возможно, на Рождество мы устроим здесь праздник. Может быть, к тому времени вернется и Генрих, чтобы взглянуть на первенца…