Запретная любовь

Забравшись на диван, чтобы достать до высоко висевшей фотографии, Бихтер ответила, не поворачивая головы:

— Я тоже не знала.

Нихаль без стеснения ответила:

— О! Мы с мадемуазель решили, что поедем. Отец! Из-за Вас мы опоздаем на пароход.

— Дочка, почему не подождать, когда поедет мама?

Лицо Нихаль внезапно изменилось. Не желая отвечать и надув губы, она сказала: «Потому что!» затем добавила:

— Сегодня мы хотели поехать с мадемуазель. Я думаю, что молодая девушка может выйти куда-то с гувернанткой.

Сказать ещё слово Нихаль, означало дать повод для некрасивой ссоры на пустом месте. Аднан Бей предпочёл дать деньги, а после ухода Нихаль спросил Бихтер:

— Что у Вас с Нихаль, моя роза?

Бихтер будто не услышала и украдкой ответила:

— С Нихаль? Ничего!

Когда Нихаль вошла в свою комнату после возвращения из Бейоглу, она сразу увидела какое-то изменение. В комнате как будто произошло изменение, опустошившее её. Она стояла, не снимая чаршафа, и смотрела непонимающим взглядом. Затем она поняла: не хватало кровати Бюлента.

Это было настолько поразительно, что она не могла поверить глазам. Она в чаршафе вышла из комнаты и подбежала к лестнице:

— Шайесте! Несрин! Почему Вы убрали кровать Бюлента?

Она, прислушиваясь, ожидала ответа. Потом спустилась вниз и увидела Бихтер.

— Почему ты бежишь, Нихаль?

Бихтер словно решила смело смотреть в лицо неминуемой ссоре.

— Убрали кровать Бюлента! — сказала Нихаль.

Бихтер твёрдым голосом ответила:

— Да, я велела убрать, Бюлент будет спать в отдельной комнате. Мы с ним так решили на прошлой неделе.

Нихаль замерла на месте. Как? В конце концов они забирают у неё Бюлента, не хотят даже на одну ночь в неделю оставлять его со старшей сестрой и эта несправедливость творилась при участии Бюлента и ей даже не сочли нужным сообщить, более того, воспользовались тем, что её не было дома… О!

Она не могла сказать ни слова, смотрела на Бихтер взглядом, полным злобного негодования, и вдруг вышла из себя:

— Но Вы, зачем Вы вмешиваетесь! О! Вы, конечно, обманули Бюлента этими Вашими фальшивыми улыбками… Вы опять улыбаетесь, но теперь я знаю, понимаете? Я знаю эти Ваши улыбки, в них есть что-то отравляющее. Вы всё время отравляете окружающих. Бюлента ради Вас отправили в школу, ради Вас ребёнка туда выгнали, а теперь выгоняют и из комнаты старшей сестры. Куда Вы его выгоняете? На мужскую половину дома?

Бихтер слушала с горькой улыбкой и тихим голосом ответила:

— Ты несправедлива, Нихаль! Зачем ты говоришь в манере, о которой пожалеешь через пять минут? Подумай, Нихаль! Бюлент больше не мог спать в твоей комнате. Это было бы против правил.

— Нет! — cказала Нихаль. — Вы лжёте!

Невольная дрожь сотрясала её нежное, больное тело, губы побелели, в голосе было что-то хриплое, колючее, свистящее:

— Это происходит из-за меня, а не просто так, понимаете? Это делается, чтобы мучить девочку, которая стала лишней в доме. Признайтесь, почему Вы скрываете? Вы хотите отдалить меня ото всех, оставить одну, и делаете это с момента своего появления.

Бихтер побледнела и слушала, кусая губы. Она никогда не видела Нихаль в таком состоянии.

Сейчас та стала раздражительнлй девочкой, которая говорила охрипшим от злости голосом, ни о чём не думая, не желая ничего слушать. Внезапно она приблизилась к Бихтер:

— О чём Вы только что говорили? — сказала она. — Вы вели речь о том, что я пожалею через пять минут, да? Вы ошибаетесь, я наоборот сожалею о том, что не сказала Вам раньше. О! Я Вас никогда не любила, не смогла полюбить. Я Вас ненавижу, слышите? Только ненависть!

У Бихтер гудело в ушах, она полагала, что наверху скрипели половицы, в коридоре медленно открывалась дверь и мадемуазель Де Куртон, Шайесте, Несрин и Бешир с довольными улыбками на губах слушали, как её унижали. Последние слова Нихаль стали хлыстом, который сразу заставил её покраснеть:

— Нихаль! — сказала она. — Идите к своей гувернантке. Вам должны преподать больше уроков воспитания…

Бихтер повернулась, чтобы не услышать ответа девочки, которая, не в силах ответить, дрожала от гнева, в это время дверь комнаты Аднан Бея открылась и Нихаль увидела перед собой отца. Отец и дочь посмотрели друг на друга пристальными, почти враждебными взглядами. Аднан Бей спросил:

— Что происходит, Нихаль?

Нихаль не ответила, она будто задыхалась, гнев отнял у неё последние силы. Теперь она была слаба, ей хотелось прямо там заплакать. Аднан Бей подошёл к ней и в его взгляде было больше жалости, чем гнева:

— Дочка, — сказал он, — зайдёшь ко мне ненадолго?

Она вдруг увидела себя в комнате отца, не в силах заплакать от стыда, не в силах вымолвить хоть слово, умирающей у ног отца, который не желал понимать страдания её бедного сердца, когда он что-то говорил немного сердитым, слегка упрекающим, тревожным, серьёзным голосом, дававшим наставления, которые неизвестно как ранят её сердце; и она так испугалась зрелища, внезапно ожившего в её воображении, что отдёрнула руку от протянутой руки отца, повернулась и, ничего не ответив, убежала.