Запретная любовь

В этом шуме Нихаль не хотела задумываться, потом усталая, бледная после сражения, повернула голову и увидела глаза старой гувернантки, смотревшие на неё тревожным взглядом. Та почти всегда во время музыкальной горячки тихонько приходила как тень и садилась немного поодаль.

Её взгляд на Нихаль издалека был полон глубокого сострадания и хотел сказать: «О бедное дитя, она убивает себя». Да, музыкальная горячка, приступы жара, которые всегдя следовали за безжалостной болезнью, оставляли слабое дитя сломленным своей разрушительностью. В утешительности этой музыки было пьянящее насмешливое коварство бессмертия.

Она хотела взять Нихаль и почитать ей то, что принесло бы радость, но Нихаль было скучно. Ей хотелось слушать такие книги, которые заставили бы думать о смерти. Она призналась гувернантке:

— Смерть! Смерть! Сейчас я всё время этого хочу, — сказала она.

14

В один из дней Шайесте сообщила Нихаль невероятную новость. Она услышала, что Фирдевс Ханым надолго приедет в особняк. Шайесте дала подробные разъяснения. Врачи говорили, что сырость в её особняке была причиной ноющей боли в коленях и после долгих раздумий она, наконец, решила приехать сюда.

Пока Шайесте в нескончаемых подробностях рассказывала об этой новости, Нихаль стояла неподвижно, не говоря ни слова, с изумлённым взглядом, характерным для тех, кто слушает что-то невероятное. Когда Шайесте закончила, Нихаль ничего не сказала.

Было ли это возможно? Это решение приобретало значение чего-то намеренно организованного против неё. Значит отныне Нихаль будет вынуждена жить в одном доме с Фирдевс Ханым. Но она ненавидела эту женщину, особенно после свадьбы… Она смотрела на неё как на отличное существо, не похожее ни на одну другую женщину. Невозможно, она этого не допустит! Она вдруг решила, что возразит отцу и будет бороться изо всех сил.

Нихаль должна была сразу сделать то, что пришло ей в голову и быстро использовать появившуюся причину для ссоры. Она встала, спустилась вниз, но была вынуждена задержаться в холле.

Сегодня была суббота. Только что приехал Бюлент, она встретила в холле его и Бехлюля. Она расцеловалась с Бюлентом. Нихаль была бледна, её губы немного дрожали. Она хотела побежать к Бихтер и страшной ссорой всё разрушить. Бехлюль спросил:

— Что с тобой, Нихаль? С тобой опять что-то происходит.

Нихаль остановилась. Она внезапно изменила решение. Она подумала, что найдёт сторонников, если расскажет эту необыкновенную новость. Она сказала Бехлюлю:

— Вы, конечно, знаете, что к нам едет гость…

Бехлюль ответил:

— Думаю, ты говоришь о Фирдевс Ханым. Но ты ошибаешься, Нихаль, это не гость, а мать женщины, которая приходится тебе матерью…

Нихаль гневно ответила:

— Да, но эта женщина не может сюда приехать.

Бехлюль подошёл к Нихаль и сказал, как старший брат:

— Нихаль! Уверен, ты сейчас шла к Бихтер сказать то, что сказала мне, верно? Можешь меня выслушать, Нихаль? Но не ругаясь, не злясь, а с улыбкой… Знаешь, мы — друзья, своего рода брат и сестра, несмотря на все ссоры. Брат и сестра, которые раздражают и всё равно любят друг друга… Видишь, ты улыбаешься, злость прошла, теперь ты меня выслушаешь.

Бехлюль повёл Нихаль за руку в свою комнату, следом пошёл Бюлет. Бехлюль посадил Нихаль в кресло, придвинул стул и сел напротив, Бюлент сидел между ними, на полу.

Нихаль была словно размягчённое тело, подчинившее волю другим, лёгкая улыбка тронула её тонкие губы. Она настолько отличалась от прежней Нихаль, что если бы сейчас была рядом с Бихтер, то не смогла бы сказать того, что могла сказать пять минут назад.

Бехлюль спросил мягким голосом брата:

— Верно, Нихаль? Ты собиралась сказать Бихтер, что эта женщина не может сюда приехать.

Нихаль отрицательно покачала головой, и Бехлюль сказал:

— Сейчас тебе стыдно и поэтому ты не признаёшься, что хотела сказать либо это, либо что-то похожее… Видишь, хватило пяти минут и тебе стыдно за то, что ты хотела сделать. Если бы ты ждала по пять минут до того, как сделать то, что делала всю зиму, ничего бы не было.

Нихаль молчала всё с той же улыбкой. Тогда Бехлюль объяснил. Никто не был доволен приездом Фирдевс Ханым, но Бихтер больше всех…

Нихаль открыла глаза, как, разве Бихтер не была рада грядущему приезду матери? Бехлюль сказал:

— Нет, уверяю тебя. Долго объяснять, но как бы она ни была недовольна, другие не могут показать ей своё недовольство, особенно ты, Нихаль, не можешь послать даже небольшой знак. Это не было бы похоже ни на одну из ваших предыдущих ссор. А теперь, Нихаль, если позволишь, скажу тебе то, что давно хотел, но не мог сказать.

Нихаль немного выпрямилась и ждала того, о чём не могли сказать до сих пор. Бехлюль серьёзным голосом сказал:

— Нихаль, ты, не зная того, разбиваешь сердце отцу.

— Как это? Я разбиваю сердце отцу?

Вопрос прозвучал как крик сердца. Бехлюль спокойным голосом продолжил: