Запретная любовь

– У нас есть подобная бумага и от Ножигова, но, чтобы понять тебе ситуацию, хватит и этой. У следствия, кроме предъявленного, есть еще показания свидетелей, которые видели, как ты на лесоделяне угрожал Ножигову, требуя, чтобы он скрыл прогул спецпереселенки Марты Франц. А когда Ножигов довел дело до суда, ты решил убить его, но промахнулся. И попытался объяснить выстрел случайностью. Да, тебе удалось ввести в заблуждение и Сомова, и коменданта. Но все хорошенько проанализировав, они пришли к правильному выводу. Ты сознаешься в попытке убить Ножигова?

– Нет. Наш разговор с комендантом произошел уже после охоты, и я не угрожал ему, а сказал, что так коммунисты не поступают. А на охоте все произошло случайно, его скрадок…

– Да знаю я все… Вы сидели, было тихо. Кто на охоте шумит? И, конечно, было слышно, что идет человек – озеро в этом месте неширокое. Увидев Ножигова, ты решил воспользоваться ситуацией, но, видимо, волновался, и заряд дроби прошел мимо. И зря ты запираешься, достаточно показаний Сомова и коменданта, чтоб подвести тебя под расстрел. Чем это грозит твоим родным, ты знаешь. Арест, суд и дальняя дорога. Мать у тебя старая и не выдержит этого, ты станешь убийцей собственной матери… А твоя жена? Провести всю жизнь в заключении, разве этого она ждала от тебя? Но мы тоже люди и можем помочь тебе, дать шанс избежать расстрела и облегчить участь родных. В обмен нужно твое содействие в раскрытии преступной группировки. Ты уже знаешь об аресте твоих земляков Саморцева и Горохова?

– Знаю.

– Так вот, следствие может вынудить и Ножигова, и Сомова переписать свои показания, заставить их взглянуть на произошедшее на охоте другими глазами и обосновать выстрел как случайный. Само собой, расстрельная статья тебя минует. Взамен этого от тебя требуется пустячок: ты признаешься, что вместе с Гороховым, Саморцевым и Егоровым состоял в антисоветской организации. Сидеть тебе все равно придется, но зато ты будешь жить, увидишь еще мать, жену. Да и они не пострадают. А тебе за помощь следствию могут вообще дать наименьший срок. Так что выйдешь на волю молодым и красивым. Не торопись говорить «нет», твоя связь с Саморцевым и Гороховым доказана, многие жители Нахоры дали показания о ваших встречах. И еще, своим признанием ты не принесешь им большого вреда, не усугубишь их вину. Они и так будут наказаны, всем, кто попал сюда, одна дорога, в лагерь. Так что скажешь ты о своей связи с ними или нет, они все равно будут осуждены. И речь по сути идет не о них, а о тебе. Тебе следствие пытается помочь, тебе…

До самого утра Усачев, а затем и Никифоров убеждали Алексеева признаться в связях с Саморцевым, Гороховым и Егоровым и этим спасти себя от расстрела. Никифоров закончил допрос словами:

– Иди и подумай, признания твоего мы все равно добьемся, однако это будет стоить тебе здоровья, да и расстрела не избежишь. Но у тебя есть шанс все исправить. Подумай хорошенько, а мы поговорим с Ножиговым и Сомовым.

Вернувшись в камеру, Алексеев начал мерить ее шагами, схватившись за голову. Клепиков, понимая, в каком он состоянии, ничего не спрашивал.

Что будет с Мартой, если его расстреляют, думал Алексеев, вдруг посадят и ее, как члена семьи врага народа? Что тогда будет с ребенком? Родится в тюрьме, а потом? Но даже если его и не расстреляют, увидит ли он когда мать, Марту, ребенка? Жизнь человеческая в этом мире держится на волоске. Бедная Марта, сколько горя он принес ей своей любовью! Если бы не он, Марта сейчас спокойно работала бы на лесоучастке, не было бы в ее жизни ни тюрьмы, ни сломанной ноги, ни мужа «преступника». Как они проживут без него? Всякий обидит их, а он не сможет защитить. Милая, любимая Марта, как мало у них было счастливых дней, но они были. Были!

Как ни странно, но в это же самое время о Марте Франц думал секретарь райкома Шипицин.

Шипицину не давало покоя то, что Алексеев, даже под угрозой исключения из партии, не оставил Марту. Шипицин даже представить не мог такое, это было что-то выходящее за рамки его понимания. И секретарь считал это своей недоработкой, пятном на своей репутации. Плохо и то, что Смирнов связал вместе и лесозаготовки и политвоспитание коммунистов. Надо же было тогда ляпнуть Смирнову про любовь Алексеева к Марте. Язык мой – враг мой. Если насчет плана по лесозаготовкам можно сослаться на нехватку людей и техники, то в случае с Алексеевым оправдания нет. Придется отвечать. Смирнов обязательно поинтересуется судьбой Алексеева. И как на это отреагирует? Прозевали, как коммунист вначале превратился в обывателя, а затем и в преступника. Что за красавица эта Марта, что ради нее можно пожертвовать всем? И тут Шипицин подумал, что бы почувствовал, испытал Алексеев, если бы Марта Франц отказалась от него? Наверное, с ума бы сошел. Шипицин мстительно улыбнулся и вслух произнес:

– Неплохая идея, неплохая.

И встретив Боровикова, Шипицин в разговоре, словно невзначай спросил:

– Как там Алексеев?

Боровиков испытующе глянул на него:

– А что он вас так интересует? Жалеете, что ли?