Запретная любовь

По идее ему бы стоило пройти обследование в санитарной части, но внутреннее чутье, которое практически никогда не обманывало капитана, говорило, что то, что с ним сейчас творится, к медицине никакого отношения не имеет. Бладу было очень плохо, и он не хотел никого видеть. А самое главное, не хотел, чтобы команда его видела в таком состоянии.

Разумеется, в покое его не оставили. Грохот, устроенный дроидами, которые встраивали в дверь каюты Блада механический замок, щеколду и дверной глазок, привлек всеобщее внимание. А когда болтушка Нола, демонстративно вертя пальчиком возле виска, всем популярно объяснила, что капитан занедужил, в его каюту сразу начала ломиться Алиса, но папа, громогласно шепча ей на ухо, что приличные девушки себя так не ведут, уволок ее от греха подальше к себе. Как только потерпевшего фиаско дилетанта увели, за дело взялся профессионал.

Блад лежал на кровати поверх одеяла, размышляя о своих странных снах и видениях наяву, когда со стороны коридора в замочную скважину влезла проволока. Щелк! Блад приподнял голову. Проволока исчезла, а вместо нее в дверной щели появился кончик ножа, деликатно отодвинул щеколду в сторону, и в спальню ввалился Зека Громов, на ходу рассовывая отмычки по карманам.

— Слышь, брателло, тут тебе от братвы подгон. — Академик начал выгружать на стол подгон братвы: бутылку гномьей водки, краюху хлеба, шматок сала и головку лука.

— Я так понимаю: от Гиви, — усмехнулся Блад.

— Ага. А от меня вот это, — извлек из кармана Зека пузырек.

— Что это?

— Микстура. Четыреста капель валерьянки, они завсегда помогают.

— Тогда уж лучше четыреста две, — заулыбался во весь рот капитан. Забота братвы его умилила.

— Не, четыреста две — это уже перебор! Ровно четыреста, и ни каплей больше! Спать будешь как убитый! Стопроцентное обнуление гарантирую.

— А вот спать-то мне и нельзя, — пожаловался Блад, глаза которого буквально слипались. Он изо всех сил боролся с навалившейся усталостью и понимал, что возникла она неспроста. Ведь он спал практически всю ночь! Что-то или кто-то специально давит на его психику, вгоняя в сон, чтобы возобновить видения. Блад не любил, когда им манипулируют, и не собирался поддаваться. — Нола, кофе крепкого сюда. И побольше.

— Ну ты давай держись, брателло. — Зека Громов тяжко вздохнул и, грузно топая, покинул спальню.

Навстречу ему катился дроид с подносом, на котором стояла большая кружка ароматного кофе.

— Стой! — тормознул его Зека, извлек из кармана пузырек и накапал прозрачной жидкости в кружку. — Ничего ему не говори, — попросил он возникшую перед ним Нолу. — Совсем соображать перестал брателло. Пусть поспит. Проснется — как новенький будет!

23

— Император, безумие усугубляется! Карантин введен слишком поздно. Мы только что получили сообщение с базы Альфа-три. Фельдфебель Станиц сообщил о появлении вируса на станции, объявил себя верховным главнокомандующим со статусом неприкасаемого и наглухо заизолировал базу от внешнего мира.

— Он что, свихнулся?

— Судя по всему, да. Именно так на первой стадии и действует этот вирус. У него маниакальный синдром величия. Вообразил себя повелителем Вселенной. Дистанционно управлять станцией мы теперь не можем. Он перепрограммировал ее, замкнув все функции на себя. И главное, остановить его некому. Кроме Станица, на базе не выжил никто. Подозреваю, не без помощи обезумевшего Станица. Блокада станции, возможно, не даст проникнуть вирусу во внешнюю среду, если он, конечно, туда уже не проник. Главное, чтобы сам Станиц базу не покинул. Наши психологи через интерком сумели убедить этого свихнувшегося маньяка отложить завоевание Галактики до лучших времен и лечь в анабиоз.

— И?

— И все. Все сигналы с базы исчезли. Наши аналитики предполагают, что, прежде чем окончательно сойти с ума, он включил режим консервации и поставил всю планету под «зеркала».