Запретное чтение

Поев, мы вымыли посуду, и я помогла Иэну отыскать в комоде ящик с белыми отцовскими футболками. Он связал их в мяч с помощью маминой кулинарной нити. Мы поставили по два барных стула в разных концах гостиной, и каждый занял позицию вратаря. Мы по очереди пинали мяч из футболок, защищая ворота и пытаясь забить друг другу гол. Иэн оказался не очень хорошим игроком, но и я играла не лучше. Через каждые пять-шесть ударов мяч слегка разматывался, и Иэну приходилось прерывать игру, чтобы увязать его обратно.

– Ты дома играешь в футбол? – спросила я.

– Не-а, – ответил он. – На переменах я обычно играю в игру “иэн-бол”, но сейчас я не смогу вам ее показать, потому что для этого нужен мусорный бак, а тут его нет.

Мы услышали, как в замке входной двери повернулся ключ, и Иэн замер в согнутом положении – он как раз наклонился, чтобы снова перевязать мяч.

– Это уборщица, – объяснила я, но тут же сообразила – еще до того, как услышала голос отца, – что для Кристины было уже поздновато.

– Пап! – крикнула я, прежде чем он успел нас увидеть и умереть от разрыва сердца. – Пап, мы тут!

Первой из-за угла появилась мама, с огромными белыми глазами. На плече у нее висела дорожная кожаная сумка, волосы были примяты после сна в самолете.

– Люси! – воскликнула она и двинулась на меня, раскинув руки для объятий. – Солнышко, что случилось? Мы увидели твою машину. Господи, ты ужасно выглядишь!

– У меня все в порядке, все хорошо, – заверила я ее.

– Мы вернулись домой раньше запланированного, у отца плохо с желудком, даже не спрашивай.

Пока она меня обнимала, в комнату вошел отец, заранее расплывшийся в широкой русской улыбке, обнажившей желтые неровные зубы.

– Господи боже! – воскликнул он, глядя на Иэна. – А это что у тебя за новый ухажер?

И прежде чем Иэн успел ответить что-нибудь нелепое, я поспешила сказать:

– А, вы ведь, наверное, помните Дженну Гласс, из моей школы?

Дженна Гласс действительно когда-то училась в нашей школе и однажды стащила у меня с тарелки всю картошку фри, но это имя я выхватила наобум, просто чтобы это был кто-то, с кем мои родители точно не знакомы. Они оба отрицательно помотали головой.

– Это ее сын, Иэн.

Зачем я сказала, что его зовут Иэн? Почему не назвала любое другое имя?

Иэн протянул отцу руку.

– Иэн Гласс, – представился он и тут же уточнил: – Иэн Бартоломью Гласс.

– Дженна в больнице, и я решила немного ей помочь. А сюда мы решили заехать, чтобы передохнуть.

– А что с ней произошло? – спросила моя тактичная мать.

Она сняла тяжелое твидовое пальто, и я почувствовала, как от него повеяло холодом.

– Мама пыталась покончить с собой, – произнес Иэн.

Он оказался неплохим вруном, очень спокойным и уверенным.

– Папа сбежал с одной девицей, и мама наглоталась таблеток. Но теперь она снова возьмет себя в руки.

Видимо, Иэн не только много читал, но еще и смотрел чертову прорву телепередач.

– Ах ты бедняжка! – воскликнула мама. – Вы оба должны остаться на ночь. У нас есть диван и надувной матрас.

Когда они убрали из-под ног сумки, мама дала нам кучу одеял и надула матрас с помощью фена.

– Где мы его положим? – спросила она.

– Конечно в библиотеке, – сказал Иэн. – Обожаю спать в библиотеках.

Я наблюдала через коридор, как мама стелет ему постель, укладывая подушки и расправляя простыни, а еще она достала откуда-то из шкафа одного из моих старых плюшевых медведей. Отец хлопнул меня, а заодно и Иэна по спине и спросил:

– Как насчет пивка?

Иэн выглядел до смерти перепуганным.

– Нет, спасибо, – ответил он. – Я в порядке.

Он взглянул на меня, чтобы удостовериться, что поступил правильно, и я еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Этот ответ он наверняка выучил на школьном собрании, где им объясняли, как отвечать на навязчивые приглашения товарищей.

– Ты в порядке? – весело улыбаясь, переспросил отец. – Спасибо зарядке?

– Не обращай на него внимания, – подбодрила я Иэна.

Отец налил себе стакан пива, после чего уселся на диван и указал мальчику на стул.

– Садись-ка вот сюда, – сказал он. – Сейчас я покажу тебе такое, что ты глазам своим не поверишь.

Иэн сел на стул, вероятно вздохнув с облегчением, что разговор не дошел до той стадии, когда ему бы предложили выкурить косяк.

Отец откинул с лысеющей головы тонкую прядь волос, прикрывавшую плешь, и продемонстрировал Иэну свой лоб.

– Посмотри повнимательнее, так, чтобы свет хорошо падал, и скажи мне, что ты видишь.

Иэн нагнулся поближе.

– Вы что, упали? – спросил он.

Отец пришел в восторг.

– Нет! Я таким родился! Две шишки, по одной на каждой стороне!

Он потрогал сначала одну, потом другую, а после этого повернулся ко мне:

– А теперь ты покажи свои.

Я неохотно убрала со лба волосы – обычно я скрываю шишки под ними. Не то чтобы они прямо ужасно торчали, но примерно один раз из двадцати, когда я откидываю челку, кто-нибудь спрашивает, где это я так ударилась головой.

– Рога! – объявил отец. – Ты когда-нибудь слышал о таком французском композиторе – Дебюсси?

Иэн кивнул, как будто и в самом деле слышал.