Запретное пламя

Я медленно повернул голову, осматриваясь. Здесь, как минимум, десяток воинов врага, и у всех либо лук, либо арбалет с заговорёнными болтами. А все мои «сослуживцы» уже сидят со связанными за спиной руками. Вояки… их просто перехватывали по одному… Представляю удивление десятника, наверняка, он уже планировал выгодно продать доспехи командира, а здесь такой облом. Ха-ха!

Я медленно снял ножны с мечом с пояса (кстати, маскировку я с меча Духа так и не снял) и аккуратно положил на землю. Сделал три шага в сторону.

– Подними руки вверх, и без глупостей! – я послушно поднял руки, позволяя меня обыскать. Эх, жалко ножей, похоже, с ними я вижусь в последний раз.

Через минуту я уже сидел в толпе пленных со связанными за спиной руками и с бессильной злобой наблюдал как командир лантарских горных егерей складывает мои вещи в свой мешок, особое внимание, уделив магической книге и сбросившему массировку мечу. Что ж, в плену я никогда не был, а как говорил мой отец: пока не попробуешь – не узнаешь. Может мне там и понравиться, главное, чтобы кормили хорошо…

Глава 10.

Нет, в плену мне решительно не нравится. Кормят отвратительно, вернее вообще не кормят, потому что есть бурду, гордо называемую здесь похлёбкой, я не стал. Лучше поголодать, чем уподобиться другим пленникам, источавшим жуткую, режущую глаза вонь – они просто не успели добежать до отхожей ямы в углу загона…

Привели нас в этот загон, бывший некогда местом содержания скота, два дня назад. Не удосужившись даже руки развязать и предоставив нам право сделать это самим. Или же при помощи уже находившихся внутри собратьев по несчастью, которых накопилось там прилично, человек тридцать. В основной массе это были, естественно, простые солдаты, но встречались и исключения, хотя лучше бы не встречались. В дальнем углу, отдельно от всех сидела троица благородных: двое с виду безземельных дворянчиков и их друг-покровитель, мужчина лет двадцати двух-двадцати трёх, с надменным лицом и ошейником, блокирующим магию, братом-близнецом украшавшего мою шею. Маг, пусть и совсем слабый, судя по ауре (единственное, что оставил мне ошейник-блокиратор из былых магических способностей – возможность видеть ауры). Но отнюдь не это служило причиной особого отношения к нему со стороны охраны, выражавшегося в лучшей еде и отсутствии присутствия тумаков – мой невольный сосед оказался бароном и сыном одного из ближних советников герцога Донкарского.

– Эй, колдун! – позвал меня Худой – огромный, жирный до безобразия мужик, главарь группы из шести таких же наглых и тупых уродов, захвативших власть среди быстро превратившихся из солдат в толпу, пленных. – Иди сюда.

Даже странно, что два дня я, идеальная мишень для его ненависти, жил спокойно. Одна только моя внешность вызывала неприязнь у окружающих – извечная ненависть бесправного простолюдина к высокомерному фору, глядящему на него как на коровью лепёшку под сапогом и дерущему налог в три шкуры. Правда, смелости, чтобы выплеснуть эту ненависть на настоящего аристократа (даже трёх, имевшихся в наличии совсем рядом) у злобствующего быдла не было, вот они и нашли им замену в моём лице. А два спокойных дня объяснялись просто: Худой оценивал жертву на предмет опасности, присматриваясь к отношению ко мне со стороны охраны – лучшему мерилу социальной значимости человека на данный момент.

– Ты оглох?! Иди сюда, ублюдок! – жирдяй начал заводиться, такое демонстративное пренебрежение ему не нравилось. – Ну, ты сам напросился! – толстяк, а вслед за ним и вся банда, медленно поднялся на ноги.

Но, планам Худого по моему моральному уничтожению не суждено было сбыться. Наступило время обеда и в загон вошли три охранника: двое несли стопки с чёрными от старости и грязи деревянными мисками, а третий, почему-то весело улыбаясь, нёс два ведра с бурой дрянью, заменявшей здесь еду. Следом за троицей «кормильцев», как всегда вошёл их десятник, в руках которого была небольшая кастрюлька со вкусно пахнущим мясом содержимым и столовые приборы для благородных.

– Подходи, – буркнул охранник, постучав черпаком по ведру и с ухмылкой наблюдая как пленные вскакивают на ноги и, расталкивая друг друга локтями, бегут занимать очередь. Худой, сопровождаемый по пятам своими шакалами, тут же изменил маршрут и вальяжно двинул сквозь толпу в начало очереди. Попытавшийся было возмутиться крепкий бородатый легионер, тут же получив в зубы, пошёл отплёвывать их в уголок, сегодня ему стало не до обеда.