Запретное путешествие 2: Реквием (СИ)

- Так скажи, что делать, – хрипловато промолвила она, и сердце аттури ухнуло вниз, а после он резко потянул хрупкое тело яутки на себя и заключил в крепкие объятия, упёршись жвалами в её шею, там, где бешено бился пульс, чувствуя такой притягательный и сладковатый аромат кожи. Самка, в свою очередь, обвила его туловище руками, уткнувшись лицом в мощную грудь.

Эврид хотелось разрыдаться сию же минуту, ведь распирающие изнутри обида и отчаянье стискивали органы, вызывали тошноту, сжимали трахею, при этом, не давая возможности нормально вздохнуть. Приходилось дышать прерывисто. Но через несколько минут самка позволила себе расслабиться. Этому поспособствовали тёплые объятия аттури, его успокаивающие поглаживания по спине, тихое урчание над ухом, словно сейчас он убаюкивал детёныша. А в большей степени давал умиротворяющий эффект, ставший уже довольно привычным, горьковатый запах самца. Порой в нём проскальзывали нотки свежести или, быть может, аромат растительности, произрастающей на какой-то планете. Значит, можно сделать выводы, что он явно был на поверхности неизвестной ей планеты. Может, стоит поинтересоваться об этом у него, чтобы не мучать свой разум догадками и предположениями. Да только ответит ли ей аттури, утихомирит любопытство, что, словно червь, лазает средь мыслей, досаждая своей назойливостью, распирая всё нутро, отдаваясь нетерпением в виде нытья в суставах. И только она осмелилась открыть рот и произнести вопрос, слегка отпрянув от самца, как дверь шикнула, нарушив тишину и перебивая яутку, а вслед за этим в отсек вошёл серокожий лекарь, сразу остановившись и в любопытстве склонив голову.

- Я не помешал? – на полном серьёзе поинтересовался Хирон, услышав в ответ смущённое хмыканье яутки.

Посчитав откровенное обнимание аттурианца на глазах его соплеменника недопустимым действием, Эврид полностью вынырнула из цепких лап Хулт’аха и, спустившись на пол, отошла в сторонку. Хирон же сразу подошёл к смуглому и осмотрел его.

- Всего несколько часов прошло, а уже есть результаты, друг мой, – обратился лекарь к Стражу, что неустанно глядел на повернувшуюся к ним спиной самку. – А как твои раны, Эврид? – повернулся серокожий к яутке, тем самым привлекая её внимание и заставляя обернуться.

- Приемлемо, – ласково улыбнувшись, ответила та, погладив перевязочные бинты в том месте, где ещё время от времени проскальзывала боль, словно изредка туда проникали маленькие иголочки, пронизывая до нервных окончаний. И наконец, заметив отклонения в свечении фигуры самки в области левого бока, смуглый слегка нахмурился, издав короткое стрекотание.

- Откуда раны? – строго и холодно спросил Хулт’ах, и Эврид заметно вздрогнула, растерянно воззрившись на Шикло, при этом её эмоциональный фон сразу изменился со спокойствия на замешательство и явный, хоть и лёгкий, испуг.

Эврид даже не знала, что ей ответить – правду, или что-либо соврать. Ведь Хулт’ах придёт в несусветную ярость, если узнает истинную историю того, откуда у неё эти ранения. Волнение вновь узлом затянулось в животе, она в смятении взглянула на Хирона, будто ища поддержки. Лекарь в свою очередь украдкой посмотрел на яутку, сразу уловив её замешательство, и повременил с разматыванием бинтов на аттури, который продолжал испытующе пожирать бедную самку глазами цвета твея уманов. Они излучали строгость, настороженность, опасность – и это Эврид ощущала каждой клеточкой кожи. Но отвечать всё равно придётся. Этот упрямый аттури так просто не отстанет, а если будет необходимость – выбьет ответ кнутом. Уж яутка в таком методе выуживания информации не сомневалась. Очень своенравным и эксцентричным был этот индивид вражеского племени. И никогда не угадаешь, что он собирается предпринять в тот или иной момент. Невозможно просчитать его дальнейшие действия.

- Почему не отвечаешь? Утаиваешь что-то? – раздался вновь недовольный рык аттурианца, вызвав табун холодных мурашек по спине яутки.

Замявшись и затеребив между пальцев трофейный жвал, самка прерывисто задышала, то опуская взор в пол, то переводя его на Хирона, то мельком на смуглого, а затем обратно, переминаясь с ноги на ногу. Странную растерянность Хулт’ах почувствовал сразу, как только спросил за ранения. Значит, боится что-то рассказывать, значит, всё-таки нашла на свой зад приключений в его отсутствие. А теперь не знает как отмазаться. Боится – значит уважает.

- Что ты натворила, Квей?! – пуще прежнего загорланил смуглый, спустившись с края капсулы и выпрямившись в полный рост. – Не скажешь, выбью из тебя ответ.