Запретные удовольствия. Оранжевая комната

В тех двенадцати, что должны были пойти к Расстригову на корабль, стояли знакомые мне коды, применив которые можно было раскрыть каждый сейф быстро и без шума. Это было нужно для того, чтобы не перетаскивать деньги с теплохода на сейнер в сейфах, а перенести их в более удобных непромокаемых картонно-пластиковых ящиках.

Но получилось так, что машину утопили и сейфы «ушли» как бы официально: заменять их теперь не представляется возможным; откуда бы они взялись, если машина с ними валяется на дне реки?..

– Понятно, – мы, серьезные, понимающе кивнули. – Значит, вокруг корабля будут курсировать моторки и малые боты, на которых располагается охрана, а также мнимые пляжники, плавальщики, купальщики и спортсмены. На самом деле это будут погрузочные средства и вместилища для людей Власова, если им понадобится проникать на корабль в процессе плавания. На обратном пути к теплоходу подойдет сейнер, на который деньги будут перегружены. Так?

Аночкин кивнул.

– В общем, появляется возможность пробраться на «Максим Горький» и нам – у нас ведь есть лодка, которую мне выдали перед моей работой на баркасе, – подытожил Дима.

– А пока, ребята, погнали-ка к вокзалу: там квартирка одна ждет не дождется, пока мы туда нагрянем! – Я обернулась в Аночкину: – В общем, так, чиновник ты наш! За помощь – спасибо. Чтобы не рисковать твоими свидетельскими показаниями, мы не возьмем тебя никуда, будешь ждать здесь.

Я тебя запру, чувствуй себя как дома, кушай, мойся, переодевайся, у меня есть несколько мужских брюк и рубашек, в шкафу в спальне. Еды тебе тут хватит на неделю как минимум.

Расслабься, забудь обо всем, почитай. Разумеется, никому не открывай дверь, к телефону не подходи. Сам никуда не звони. Жди нас, ничего не бойся. Никто тебя тут не найдет, можешь убить время написанием письменного обращения к прокурору, где изложишь все, что хочешь и можешь выложить.

Учти, что за правду, признание и помощь следствию сроки неудержимо уменьшаются… Что бы такого тебе еще сказать?..

– Когда вы вернетесь?

– Точно не знаю. Может быть, еще сегодня, перед поездкой на корабль. А может, дня через три-четыре.

Если нас не будет до тех пор, пока по телевизору и радио ты не услышишь о терактах и смерти Батырова, разбивай окно, вызывай милицию и отправляй два заявления на имя прокурора области… Теперь вроде бы все.

Мы попрощались с Аночкиным и развязали его.

Он молчал, старался не глядеть нам в глаза.

– Ты считаешь, он действительно не станет звонить по телефону и слезать по трубе вниз? – спросил меня Сергей, когда мы уже проходили через двор.

– Считаю: я намертво заперла все окна и балконную дверь. Стекла у меня дома – очень непростые. Пусть побьется головой… А телефон, разумеется, отрезала и выбросила провод в близлежащую мусорку.

* * *

Мы добрались до вокзала без приключений, если не считать водителя, который начал проверять билетики на конечной, просеивая пассажиров через переднюю дверь.

По рассеянности я, разумеется, совершенно забыла о билете, Сергей привычно понадеялся на утерянное в водах Волги удостоверение, а Дима вообще не думал об этом – как выяснилось, у него в гараже стоял недавно купленный новый «Форд».

Но смертоубийства не состоялось: мы, все трое, последовательно проходя через расставленные руки водителя, бросали на него столь убийственные взгляды, что твердый с виду мужчина не выдержал.

Когда Дима исподлобья глянул в ответ на полуистеричное: «Где билет?!», безрезультатно повторившееся трижды, водитель непроизвольно отступил в кабину, открывая киллеру дорогу.

– Заходим в подъезд и просто звоним в дверь, – разъяснял наш тактик Сергей по дороге к дому о пяти этажах, мимо которого я в детстве ходила за хлебом и молоком в продуктовый. – Открывают – сразу атакуем, не открывают – вышибаем дверь глушилкой.

Оба мужика были вооружены Димиными пистолетами с глушителями – весьма дорогостоящим оружием, кстати, и этим чрезвычайно гордились.

– Если мы перепутаем квартиру и влезем к пенсионерам, что будет? – спросила я.

– А ничего не будет, – пожал плечами Дима, – неужели мы не успеем сориентироваться?

– Да там наверняка имеется глазок, – возразила я, – и в него обязательно посмотрят!.. Ой, женщина, почем у вас розочки? А чего так дешево?.. – похоже, я безнадежно отстала от нормальной жизни в кругу нормальных людей и привыкла к астрономическим ресторанным и новорусским ценам. – Сколько их здесь? Восемнадцать? Дайте все… Ничего, что четное число, – мы не на день рождения!

С букетом прошли до самого двора.

– Какая квартира? – спросил Сергей.

– По словам Куролесова, кажется, шестая!

– Вот блин, – пожал плечами Сергей, – действительно нарвемся на старушку!..

Старушка сидела в полупустом дворе, у искомого подъезда – древняя бабуля, сухонькая такая – и блестящими черными глазками смотрела на нас.

– Кхе-кхе, – произнес Сергей, словно бы невзначай подходя к ней поближе. – Бабуль, тут в шестой квартире кто живет?