Запретные воспоминания

– Нет, я пришла в газету пять лет спустя и до сего момента ничего про этот скандал не слышала. Поэтому страшно вам, Владимир Николаевич, благодарна, что вы меня посвятили в эту историю. Интересно же до невозможности.

– Действительно интересно, хотя и непонятно, какое отношение это может иметь к тому, что происходит сейчас, спустя двадцать с лишним лет. И что было дальше?

– Четыре самолета были заявлены на аукционе по стартовой цене в сто семьдесят пять рублей. Затем они были проданы «Металлснабу» без повышения стоимости, то есть государство получило семьсот рублей за боевую технику в рабочем состоянии, которая на черном рынке могла быть перепродана почти за полмиллиарда.

– Красиво, – оценил Радецкий. – И что, кто-нибудь сел?

– В том-то и дело, что нет – воскликнула Инна. – Изначально, разумеется, было возбуждено уголовное дело по статье 159 УК РФ («Мошенничество»). Основным фигурантом проходил командир воинской части полковник Александр Корнилов. Именно он занимался списанием и реализацией военного имущества, и его подписи стояли на всех документах. Однако действующий в то время военный прокурор, которого звали Сергей Ветюков, закрыл дело за отсутствием состава преступления. Все документы оказались сделаны так, что комар носа не подточит. По бумагам самолеты были списаны и разобраны, продавали на аукционе официально лом, а то, что это целые боевые машины, утверждали лишь свидетели, служившие на базе. К концу следствия все они отказались от своих показаний, заявив, что оговорили Корнилова из личной неприязни.

– Неудивительно.

– Да, совершенно неудивительно.

Инна продолжала свой рассказ. Надо отдать ей должное, словом она владела хорошо, говорила красочно, бегло, без пауз. Радецкому даже казалось, что он не слушает, а смотрит кино, не отрываясь следя за событиями на экране. За правду продолжал биться только один из офицеров, который и обратился в газету «Курьер». Звали его Михаил Суриков. Инна выписала одну из его цитат.

«Задача государства – наладить строгий госконтроль за утилизацией списанной боевой техники. На данный момент нужно признать, что сделать это так и не удалось. Этим и пользуются преступники, торгующие военным престижем страны. Я считаю своим долгом открыть глаза на то, что сейчас вооружение сотнями и тысячами боевых машин отправляют в утиль. На списанных самолетах остаются приборы, за которыми в прямом смысле слова ведут охоту иностранные спецслужбы. Они по дешевке покупают все, что можно, через подставных лиц, разумеется. И никто им не противостоит. Почему до сих пор не созданы специальные комиссии, которые подетально описывали бы выставленные на продажу боевые машины, чтобы дать заключение, можно их продавать или нет и по какой цене? Система контроля за решением таких вопросов полностью развалена», – с горечью говорил Суриков.

– И что было дальше? – спросил Радецкий.

– Уголовное дело закрыли, Корнилов вышел в отставку и вместе с семьей уехал из военного городка. Очень быстро на пенсию вышел и военный прокурор Ветюков, который тоже в нашем славном городе не остался, как вы понимаете. Можно сказать, что не повезло только правдорубу Сурикову. Спустя два месяца после того, как он давал интервью «Курьеру», его сбила машина. Через два дня он скончался в больнице. Кстати, в этой.

Радецкий пожал плечами.

– В 2000 году я здесь еще не работал, а был простым военврачом, служившим в военном госпитале и мечтавшим о возвращении в науку и докторской диссертации. Впрочем, все это, конечно, очень интересно, только совершенно непонятно, при чем тут Нежинская. То, что эти мерзавцы нагрели государство на полмиллиарда рублей, очевидно, вот только могла ли эта старая и покрытая архивной пылью информация спустя двадцать лет стать поводом для убийства?

– В том-то и дело, что да, – торжественно сказала Полянская. – Просто это вторая часть истории. Конечно, продажа четырех военных истребителей была той еще аферой, и, как и в любой махинации, обязательно были те, кто на этом заработал. Более того, вряд ли командир военной части в Аксеново был мозгом всей операции. У него эти самолеты списанными и неразобранными стояли два года, а это значит, что Корнилов не мог самостоятельно выйти на покупателя. Тем человеком, который организовал и провернул всю сделку, а главное – вывел полученные от нее деньги на безопасный счет, был бывший второй секретарь обкома, потом заместитель губернатора, к тому моменту окончательно переквалифицировавшийся в бизнесмена Андрей Леонидович Нежинский.

– Да, примерно так убиенная Ираида Сергеевна и рассказывала случайной знакомой из соседней палаты, – задумчиво согласился Радецкий. – Неужели вы нашли подтверждение этому факту?

– Если бы эта сделка века проворачивалась сейчас, то было бы, разумеется, проще, потому что следы всего есть в интернете. В начале двухтысячного года, к сожалению, следов практически не оставалось, но в архивах есть все, надо только уметь искать, а я умею, – без тени ложной скромности заверила Полянская.

– Не сомневаюсь, – Радецкий позволил себе усмехнуться.